Папа обычно отвозил меня к Хэтти, когда у них с мамой намечалась ссора, но, приехав туда, я не могла думать ни о чем другом, кроме как о происходящем дома. Будут они, когда я вернусь, всё еще оба там. Я никогда не говорила об этом вслух, но Хэтти знала. Она видела это в моих глазах.
Я шла за ней на кухню, сидела за столом, пока она готовила белый рис, и рассказывала ей, как прошел мой день, обо всем вплоть до момента, когда родители начинали ссориться. Когда я доходила до этого, мои глаза наполнялись слезами, и я моргала, чтобы сдержать их и не закапать ей скатерть.
Хэтти заполняла тишину голосом: «Ничего не бойся, я с тобою рядом». Это всё, на что я когда-либо могла рассчитывать, Хэтти всегда была там. А теперь ее нет. Теперь ее дом пуст. Теперь ее разум полон воспоминаний, в которых нет меня. И всё, что у меня от нее осталось, – эти подвесные качели.
Дверь на патио распахивается. Я выныриваю из своих воспоминаний.
– Куинн? – Папа обходит шезлонги и улыбается мне. Его смуглая кожа выглядит уставшей, особенно под глазами, а борода кажется поседевшей. Он наклоняется и пытается поцеловать меня в лоб, но я отстраняюсь от него, избегая его взгляда.
Он замирает в удивлении.
– Что-то случилось? – Он произносит это обвинительным тоном, словно если что-то и случилось, то непременно по моей вине.
Я кручу головой:
– Всё отлично.
Ты заставил темнокожего парня чувствовать себя незащищенным у нас дома.
Моя кожа такая же темная, как у него, так что я не могу быть уверена, что ты не думаешь того же обо мне. Я тоже преступница?
Ты не поговорил со мной об этом, а мне это очень нужно, ведь мне кажется, что я не знаю, кто ты.
И мне кажется, что тебе нельзя доверять.
Мне кажется, что я вот-вот взорвусь, если мы и дальше будем обходить эту тему.
Он говорит:
– Тебе лучше пойти делать уроки наверх.
Я закрываю тетрадь, беру телефон и рюкзак, не глядя на него.
– По правде говоря, я собиралась к Мэтту.
– Уже немного поздновато, чтобы заявиться к ним вот так.
Я прохожу мимо него с рюкзаком на плече.
– Меня пригласили.
– Как твои родители могут об этом не знать? Как тебе вообще удалось сохранить это в тайне? – Мэтт качает головой, уставившись в экран своего «Нинтендо Свитч».
– Ну, это я умею.
Он сидит на кресле-мешке напротив меня с мокрыми волосами, в пижамных штанах, с голым торсом. Я лежу на его кровати, глядя на потолок, чтобы не пялиться на завитки волос на его обнаженной груди.
– Они разве не просили тебя показать им письмо о твоем поступлении?
– Просили. И поставили его в рамку.
– Что? – он поднимает на меня ошарашенный взгляд. – Ты сама его сделала?