– Всю мою жизнь он учил меня, как сложно мне придется из-за того, что я темнокожая. Он предупреждал меня о несправедливых оценках, более суровых наказаниях и всё в таком духе. Но, по правде говоря, я ни с чем таким не сталкивалась. Всё это не было тем, к чему меня нужно было… готовить.
Картер наклоняется вперед.
– Это были сложности их поколения, – он скрещивает руки на консоли. Кажется, он рад поговорить об этом со мной. – И, без сомнения, это по-прежнему угроза для нашего поколения, но не в такой мере.
Я киваю, радуясь не меньше его. Наконец-то мне есть с кем обсудить такие вещи.
– Мои родители никогда не предупреждали меня, что то, как я разговариваю и как себя веду, может привести к тому, что меня будут называть белой.
– Ага, понимаю, – говорит Картер, – моя мама учила меня стереотипам, но никогда не говорила об опасности быть исключением из стереотипов.
– Быть исключением из стереотипов о темнокожих автоматически значит, что ты не такой уж и темнокожий.
Он кивает, медленно моргая. Я смотрю на него, вспоминая все стереотипы, под которые, как мне казалось, он подходит. Я никогда не думала, что ему тоже приходится быть исключением. Учитывая то, как он говорит и как себя ставит, а также то, что все в школе считают его «настоящим» темнокожим парнем. Я позволила всем этим предположениям повлиять на мое мнение о нем. Я не лучше всех белых ребят. Я не лучше своего отца.
– Я хочу честно признаться тебе, Куинн, – говорит Картер. Я хмурю брови, бросая на него взгляд. – Я не думал, что тебе не нравится, когда тебя называют Орео.
Я прищуриваюсь.
– И никогда ничего не говорила про Оре, – я использовала слово «Орео» только в своем дневнике.
– Тебе и не надо было, – говорит он, – меня самого раньше называли Орео.
Что, правда? Я уверена, что удивление отразилось у меня на лице. Он смеется и кивает.
– Когда я был намного младше и еще ходил в обычную школу, – он умолкает, выглядывая в окно. – Тем не менее из-за этого я изменил свое поведение. Я стал иначе говорить, иначе одеваться, иначе вести себя, выбирать других друзей. К счастью, это не повлияло на мои оценки. Я просто стал скрытнее в плане школьной учебы.
Он поворачивается ко мне и качает головой.
– Как бы там ни было, я просто хочу сказать, что я, возможно, вел себя с тобой так, как те ребята вели себя со мной. Мне жаль.
Я встречаю его задумчивый взгляд, и с моей груди словно падает тяжелый груз. Как ему это удается? Благодаря ему я чувствую себя более видимой, чем когда-либо, словно все мои темные стороны сияют золотом.
Мой телефон жужжит на панели. Я отвожу взгляд от Картера и, бросив взгляд на стоп-сигнал машины, остановившейся впереди, открываю сообщение. Оно от Мэтта: «Ты прогуляла уроки вместе с Картером?»