Две девушки танцуют так, словно на них никто не смотрит. Одна из них блондинка в кепке цвета лайма. У другой каштановые кудри со светлыми прядями. Они похожи на Дестани и Джию. Но это наверняка не они. Они не стали бы так танцевать. Но этого достаточно, чтобы меня снова пронзила боль. Я знаю, что слово на «н» проскальзывает и между их губ, как и у всех остальных.
Картер наклоняется к моему уху.
– С тобой всё в порядке?
Я почти забыла, что он стоит рядом со мной. Я обхватываю себя и поворачиваюсь к нему лицом. Видя мое выражение, он и сам меняется в лице.
– Всё в порядке, – заверяет он меня.
– Мне страшно, – шепчу я. Не может быть, чтобы он меня услышал. Мне кажется, что он читает по моим губам.
– Тебе нечего бояться. Всё нормально.
– Что происходит? – спрашивает позади нас Оден.
– Давайте сядем! – кричит Картер. Он не глядя хватает меня за руку, словно его рука всегда знала, как найти мою, и направляется к диванам. Он усаживает меня на низкий твердый фиолетовый диван. В этой части зала пусто. Полагаю, здесь нет других таких безумцев, кто мог бы купить билеты на это, а потом не смотреть.
Картер садится с одной стороны от меня, а Оден с другой.
– Что случилось? – кричит Оден.
Картер говорит у меня над головой.
– Ты видишь, что эти люди больше похожи на тебя, чем на нас?
Я зажмуриваюсь от того, насколько мне приятно слышать, как он говорит «нас». Мне сразу становится лучше, словно я не одна, и от этого мне хочется плакать, потому что, если бы я не была одна на той вечеринке в прошлые выходные, может, всё было бы иначе.
– Ты слышал слова песни и то, как они пели все вместе?
Наконец, Оден произносит:
– Ой!
Картер кивает. Его челюсти сжимаются, когда он фокусирует взгляд на сцене.
– Поэтому я и не хотел идти сюда. Дело не только в дерьмовой музыке.
Он встречается взглядом со мной, и его лицо смягчается.
– С тобой всё в порядке, – успокаивает он меня. – Я пойду принесу тебе воды.
– Не воды. Пива. «Дос Экуис».
Он пытается побороть улыбку, но та побеждает.
– И мне, – неразборчиво бормочет Оден позади меня.
– Вы совсем с ума сошли, если думаете, что я принесу вам еще алкоголя. Я принесу вам воды.
– Кайфоломщик! – кричит ему вслед Оден, а потом поворачивается ко мне. – Знаешь, Куинн, я никогда не понимал, почему белые люди так упорно борются за возможность произносить это слово. Я вообще не понимаю, что в нем такого привлекательного. – Он смотрит в стену напротив нас, на пустые диванчики и приглушенные лампы.
– Я тоже.
– Я знаю по личному опыту, что есть места, где это слово всё еще произносят с ненавистью.