Полагаю, у нас нет идеального места, чтобы посмотреть этот фильм. У Картера дома мало что есть – ни родителей (которых я бы хоть раз видела), ни проигрывателя, чтобы включить фильм. У Одена дома его мать, которая не сможет оставить нас в покое на время, достаточное, чтобы посмотреть фильм до конца. У меня дома мои родители, которые вечно ругаются, и рыдающая дочь, из-за чего мы не можем даже начать смотреть этот фильм.
Но мы все знаем, что дома каждого из нас не идеальны. И мы понимаем друг друга. Я вижу это в том, как Оден лежит на моем диване, свернувшись калачиком, положив ноги на подушки, словно он уже бывал здесь прежде. В том, как Картер ставит на стол еду и передает нам наши заказы, как будто в том, что сейчас случилось, не было ничего нового, удивительного или странного. Что шокирует, особенно после того, как он видел меня в самом моем уродливом виде. Я не могу поверить, что он не убежал, вопя, увидев меня такой.
– Ты готова, Джексон? – спрашивает он, поднимая на меня взгляд.
Боже, его футболка, наверное, до сих пор мокрая.
– Я пойду приведу себя в порядок, – я бегу по коридору в свою ванную, переодеваюсь в самую удобную пижаму, умываю лицо, увлажняю волосы и собираю их.
Я выгляжу уже лучше. Не идеально, но лучше.
Когда я возвращаюсь в кабинет, они уже доедают свою еду. Я сажусь на подлокотник дивана, кладу ноги на подушки и включаю фильм.
Он скучный, как и ожидалось, и после всего того, что было прошлой ночью, а также после обширного количества еды из «Джейсонс Дели», поглощенного нами, не проходит и получаса, как мы все трое засыпаем.
Когда я просыпаюсь, фильм уже закончился. Не думаю, что хоть кто-то из нас сделал полную страницу записей. Проигрыватель показывает меню диска, навязчивая президентская музыка заглушает храп Одена.
Я поднимаю голову. Оден лежит, вытянувшись, на другой половине дивана, с откинутой назад головой и открытым ртом. Картер сидит рядом со мной, положив голову назад и наклонив ее ко мне, с закрытыми глазами.
Мои ноги лежат у него на коленях. Я опускаю голову на диванную подушку, уставившись в экран телевизора, наслаждаясь его теплом и близостью к нему.
Но мне этого мало. Я поворачиваюсь на другой бок, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, мои колени прислоняются к его животу. Одна его рука ложится мне на бедро, вторая на голень, но его глаза всё еще закрыты. Я смотрю на его пухлые губы, мостик широкого носа, место, где должны быть ямочки на щеках.
А потом он открывает глаза. И смотрит прямо на меня, спокойно, не произнося ни слова. В наших взглядах понимающее признание. Его руки на моей коже становятся тяжелыми. И мне становится жарко. Меня бросает в пот. Эти пижамные брюки довольно плотные, но жар его тела пронизывает меня сквозь них.