Я заинтересованно хмыкнула. Нет, не сгусток. Наверное. Сгусток бы и хладнокровным не побрезговал – чуют они старую кровь, а пускать любят всякую. Но кто-то в доме определённо был. Жил. Не злой, не жадный, но точно… волшебный.
Ближе к «потеряшке» лес стал редеть, а еще через десяток шагов, обогнув очередную лохматую ель по широкой дуге, я вышла к дому. И сразу отступила с тропы, пропуская своих спутников.
– Твою ж душу миру в мать… – Зим споткнулся и потрясённо уставился на «потеряшку». – Это, по-твоему, дом?!
– Ну… да, – промямлил обалдевший Норов и нервно сдвинул шапку на затылок. – Ну все ж говорят… дом. И я так и сказал… Ну ведь и… А чё, не дом, что ли? Всё равно ж… дом!
Я, предвидевшая облик «дома», ухмыльнулась про себя.
Перед нами возвышался древний замок. Форма правильного замкнутого круга. Три этажа. Пять башен – четыре по стенам и одна в центре. Песочного цвета камень. Лестницы – на стенах, ведущие к башням, и у дверей. Высоченные врата центрального входа, озаренные золотистыми фонарями. И всё в снегу – замок закутался в него, как старик в тёплое одеяло. Башни в высоких «колпаках», на крышах и карнизах – пушистая «шаль», лестницы едва видны, голые ветви кустов в сугробах, окна – в узорчатой наледи. И лунный свет, отражаясь, мерцал сотнями искр.
При нашем появлении по двору прошёлся «метлой» морозный ветер, смахивая с крыльца снег. И дверцы скрипуче приоткрылись, а на башнях и в окнах первого этажа забрезжил тёплый свет.
– Ося?.. – голос Зима стал хриплым и насторожённым. – Это… это что такое?
– Дом, – улыбнулась я. – «Потеряшка».
Его растерянный взгляд стал угрожающим, и я неодобрительно качнула головой:
– Ладно, не всем же любить кладовые знаний… Так строили до нашествия Забытых. Круг – это форма солнца и луны, тех светил, которые дают силу старой крови. Пять башен – значит, это общая постройка. Четыре ветви старой крови – безлетные, помнящие, говорящие, пишущие. Четыре башни – для каждого народа. Пятая – общая. Она находится в центре круга и к ней протянуты висячие мостики от других башен. Сам увидишь. Идёмте.
– А точно… можно? – заосторожничал Зим.
– Можно. Точно, – я снова пошла первой. – Это постоялый двор.
Из приоткрытых дверей веяло теплом, пахло травяным чаем и горячими булочками. Я поднялась по ступеням и скользнула внутрь «потеряшки». Как и рассказывал Норов, гость сразу попадал на кухню. Небольшая закруглённая комнатка, стопки одеял у стен, жарко натопленный очаг напротив дверей, а рядом – да, большой стол и две утопающие в сумраке лестницы. Стульев, кстати, ровно три. А булочки с подноса так пахли…