– Но что-то же должно быть, – заметила я, когда мы с Немой встретились на кухне. – Мирна ясно сказала: ищи дом, там есть записи. Может, он не единственный? Есть другой?
Говорящая задумчиво нахмурилась и качнула головой: нет, мол. Заметки пишущих должны быть где-то здесь. Я устало села на табурет и допила остывший чай. Время – к середине ночи, а прошлую-то я толком не спала – всё ждала, когда же доберёмся до Холмистого, чтоб удрать от Зима…
– Подумай, – попросила я. – Ты хорошо их знала. А у меня только одна мысль: колодец. Тот самый. И всё. Пишущие же всегда любили спрятаться подальше и поглубже, чтобы никто не мешал.
Нема снова покачала головой и заходила по кухне. Я украдкой зевнула и снова подумала о Вёртке: что-то она задерживается… Если бы с ней что-то случилось – я бы поняла. Ощутила. Мы крепко связны. И не заснёт без меня, где попало – и без сил приползёт отогреться и подпитаться. Что можно так долго искать?..
Говорящая наконец что-то вспомнила. Её лицо прояснилось и расслабилось, на губах мелькнула улыбка, глаза засветились. Махнув рукой, она первой вышла из кухни, и я, снова зевнув, последовала за ней. Обратно. В комнату пишущей. И, наблюдая, как она, взобравшись на сундук, тщательно обшаривает стену, смежную с комнатой Дорога, я вдруг вспомнила, как мы проходили через двери.
Защита на старой крови – и кровь как ключ…
Нема что-то нащупала и замерла. По стене пробежали солнечные пятна, очертив каменную дверь. Говорящая надавила на кирпичи, и те растеклись золотым туманом, обнажая проход. Нема смело шагнула в туман прямо с сундука и исчезла. Я тряхнула головой, разгоняя усталость. Из тумана появилась рука и поманила меня за собой.
– Шамир, спасибо, – пробормотала я и последовала за говорящей.
Сундук – туман, слабо пахнущий чем-то… солнечным, – и длинное узкое пространство. Я подозревала комнату-карман, но нет. Просто полая стена, в которой мы с говорящей едва поместились. Впустившая нас «дверь» сразу же исчезла.
И повсюду были слова.
Они струились по стенам вязким дымом, мельтешили в воздухе снежными хлопьями, плыли под потолком ленивыми облаками, убегали по полу юркими змейками. У меня сразу зарябило в глазах, и я зажмурилась. Неме тоже стало нехорошо: она нащупала мой локоть и вцепилась в него мёртвой хваткой.
Я вдохнула-выдохнула и хрипло спросила:
– Что дальше? Как мы сможем это прочитать?
Говорящая, как обычно, промолчала, только в рукав моей рубахи крепче вцепилась и мелко, хрипло, с присвистом, задышала. Да, здесь ужасный воздух – старый, спёртый… и для нас двоих его мало. Казалось, чар слов больше, чем воздуха.