– Мисс Вестерс, – нарушил тишину граф, – почему я вот уже второй раз за последние два дня вынужден разбираться с вашими делами?
– Не знаю, милорд. – Я еще ниже опустила голову, радуясь, что работа позволяла избегать тяжелого аметистового взгляда.
– Баронесса Тэмзин Вудверт обратилась ко мне с требованием незамедлительно подобрать Лоррейн новую компаньонку, поскольку она находит ваш моральный облик не соответствующим столь высокому званию.
– Простите, милорд, но…
– Она сообщила, – продолжил лорд Хенсли, будто не заметив моей попытки оправдаться, – что вы активно интересовались лордом Голденом, потому что желаете стать новой любовницей герцога, а подобное возмутительное поведение не может не отразиться на положении моей сестры в обществе. Также леди Вудверт уведомила, что, если я и дальше собираюсь, как она выразилась, приятно проводить время в вашей компании, мне следует лучше изучить увлечения своей пассии. Так что, – он суховато усмехнулся, – я решил воспользоваться этим несомненно ценным советом. Скажите, мисс Вестерс, кто научил вас готовить какао? Это фамильный рецепт или ваше собственное изобретение?
Я с трудом поборола искушение хоть одним глазком взглянуть на лорда Коула. По ровной, спокойной речи графа решительно невозможно было понять, шутил он или всерьез хотел знать рецепт любимого напитка Лоррейн. Поверить в последнее не позволял здравый смысл, а первое предположение совершенно не вязалось с образом строгого главы службы безопасности. Но поднимать голову было нельзя – лорд только что продемонстрировал, на что способен мастер над разумом.
– Мама, – наконец ответила я. И поспешила пояснить, почувствовав, что ответ получился слишком односложным: – Она рассказывала, что папа очень любил какао и, чтобы радовать его, она изучила с десяток разных рецептов. Лорри… леди Лоррейн больше всего понравился тот, что с имбирем и корицей, но я могу…
– Не нужно. Этот меня вполне устроит. – Потянувшись к верхней полке, лорд Коул снял две простые чашки, которые обычно использовали слуги, и поставил передо мной. – Занятно, что вы так хорошо разбираетесь в какао, когда девять десятых знати отдают предпочтение чаю или кофе. Кем, вы сказали, был ваш отец?
Вопрос, как и всегда в разговоре с лордом Хенсли, прозвучал из ниоткуда, выбивая почву из-под ног.
– Я не говорила, милорд. Не говорила, потому что сама толком не знаю. Мама почти не рассказывала об отце – разве что про какао, про любовь к охоте и про синие глаза, которые запали ей в самое сердце. Он умер через год после нашего рождения, не оставив в наследство ни сольдора. Если бы не покровительница матери, нам пришлось бы несладко. Конечно, мы были тогда очень малы, но Мэр говорила, что помнит тот страшный день и мамины слезы. К несчастью, мама ненадолго пережила того, кого так сильно любила. Лихорадка сгубила ее, когда нам с сестрой едва исполнилось семь.