Прохор положил руку на плечо офицера.
— Каждый должен быть на своем месте. Вы еще послужите короне в должности начальника гвардии Фрилфаста. С наместником я вопрос решу по справедливости, а пока… Пока мы отправляемся в город, послушаем, что народ говорит. О нашем визите никому не слова, ясно?
— Так точно! — ударил каблуками капитан.
— Ждите дальнейших указаний и присмотрите за нашими лошадьми.
Прохор кивнул друзьям, те поднялись с кроватей и вышли на улицу.
Солнце медленно плыло в сторону запада, играя своими лучами на снежных шапках Северных гор. Ветер продолжал гонять волны по полю, на котором резвились неуёмные вороны. С городских стен на гостей смотрели сотни глаз: шутка ли, сам король! Особо решительные махали Государю руками, а тот отвечал, чем вызывал ещё более дикий восторг у гвардейцев.
— Куда теперь? — спросил мастер, заложив руки за ремень.
— В таверну, надо же нам где-то заночевать. Фрэд к тому же уже позеленел от голода, да и у тебя уже урчит так, что уши закладывает.
* * *
Едва дверь питейного заведения закрылась, друзья потонули в табачном дыму и гомоне. Эта таверна ничем не отличалась от других: столы, стойка, где хозяйничал усатый толстяк, масляные лампы на стенах, второй этаж, как в Кромстене. Это признак того, что в заведении всегда полно народу, даже в будни.
Троица прямиком направилась к стойке. Толстяк расплылся в театральной улыбке.
— Приветствую. Что господа желают? Комнату, две, три?
Прохор облокотился на столешницу.
— Мое почтение. Уважаемый, комнату о трёх кроватях, завтрак, само собой. Думаю, болтанки из двадцати яиц и полкругаля хлеба нам хватит. На попить подойдёт молоко, а то от вяленого мяса уже тошнит.
— Сделаем, — толстяк поставил протертую кружку на поднос и принялся за другую.
— Ну и, само собой, столик. Мы с дороги, хочется отдохнуть, перекусить и узнать, чем народ живёт.
Хозяин таверны, не отвлекаясь от работы, промолвил:
— Вот тут вам не повезло. Как видите, мест свободных нет. Я подумывал террасу поставить, но никак руки не дойдут. Только представьте — вы сидите под крышей, на свежем воздухе. Так что извиняйте.
Прохору очень не хотелось пользоваться своими полномочиями, но бродить в поисках другой харчевни не хотелось, тем более, что результат мог быть таким же, как и здесь — вечер, пора отдыха. Но другого не осталось.
— Любезный, освободите нам вон тот столик в углу.
Рыжеволосый наглец подышал на перстень, надетый на средней палец правой руки, потёр его о полотенце, что держал в руках трактирщик, и продемонстрировал толстяку. Тот, едва увидел королевскую монограмму, отбросил полотенце в сторону, одёрнул фартук, поправил рубаху и разгладил усы.