— Слушай, как бы тебя не просквозило, — обеспокоенно пробормотала, запуская пальцы в мокрую собачью шерсть. Сверху она почти высохла, но густой подшерсток ещё оставался влажным. А ведь пёс бежал за нами с бешеной скоростью, как бы ни простудился. Тем более ветерок уже поднимается, а солнышка нема. — Срочно разводим костёр! — всполошилась, оглядываясь по сторонам в поисках топлива. — Тебе нужно согреться.
Через полчаса мы уже сидели возле тёплого рыжего костерка. Нарт помог с дровами, благо, хвороста вокруг хватало. Имея в арсенале магию, разжечь огонь не составило мне особого труда. Я даже рискнула потратить чуток сил и наколдовать тёплый плед, чтобы постелить на землю. Вряд ли дроу придётся долго ждать, но чтобы заболеть — много времени не нужно, а стоять столбом битый час, а то и два, не хотелось.
Будь на мне обычные джинсы, я бы и на кучке веток посидела, но от доброты душевной Онель всунула меня в светло-голубое произведение искусства из тонкой шерсти. В таком платье сидеть где попало — извращение.
Длинные рукава, высокий ворот, облегающий горло, и узкая юбка до щиколоток. Всё очень просто и скромно, но зато элегантно и, чего греха таить, сексуально. Узор, выложенный чёрным шнуром от груди к подолу, только подчёркивал нарочитую лаконичность наряда и добавлял мне уверенности в собственной привлекательности. Всё же в последнюю и единственную встречу с Тарнашем я выглядела так классно, что сейчас ронять планку было бы неприятно.
Достав из рюкзачка расчёску, я провела по волосам. Дорога сюда и сбор хвороста убили причёску, наскоро сооружённую вампиршей. Пожалуй, лучше совсем распустить волосы, чем выглядеть растрепёхой. Занявшись этим делом, я прикрыла глаза.
Треск веток в костре, запах дыма и невесомая хрупкость затишья напомнили о Хартаде. С того момента, когда мы вдвоём сидели у костра в Вордосских болотах, прошло всего ничего, а кажется — целая жизнь. Где та безмятежность и нерушимая вера в неизбежность счастливого исхода? Где-где… Где-то. Может быть, даже во мне. Или… во сне?
— Ох, Нарт, — отложив гребешок, я натолкнулась взглядом на серую лохматую тушу, смирно лежащую у костра и при этом не отводящую от меня блестящих внимательных глаз. — Я так по нему скучаю… Как ни ругаю себя, а всё равно всё время думаю о Хартаде. Скучаю по его запаху, голосу, теплу его рук. Как думаешь, он хоть иногда обо мне вспоминает?
Псина как-то незаметно переместилась поближе ко мне и уткнулась носом в лежащую на покрывале руку.
— Лапа моя, — прошептала я, обнимая Нарта за шею и прижимаясь к его тёплому боку. — Знаешь, я постоянно ловлю себя на том, что говорю с Хартадом. Молча, про себя… И знаю, что нельзя… но как заставить себя не дышать? Кажется, этот зеленоглазый тарухан врос в мою душу так глубоко, что вырвать его оттуда можно только вместе с самой жизнью.