Пауза…Долгая-долгая пауза…
– Ты любил её, Хасем?
Взгляд мне в глаза и ответ:
– Больше жизни! Если бы я мог её вернуть – я убил бы тебя!
Ну, что ж… Это, по крайней мере – честно. Пожалуй, я даже немного завидую этой девочке. Не знаю, где сейчас ее душа, но надеюсь, где-то там, где она дождется своего Хасемхема. В то же время я почувствовала страшную усталость. Мне, вдруг, стало все равно, что и как сложится дальше…
– Не думаю, что убив меня ты вернешь ее. Но можешь попробовать.
– Нет, госпожа. Я не пойду против воли богов. Возможно, эта моя жизнь – просто испытание на пути к ней. Если, конечно, ты не изгонишь меня.
– Хасем, я вовсе не собиралась тебя изгонять!
– Даже за то, что я догадался?!
– Даже за это.
– Я видел тебя в бою, госпожа. Я видел, что ты могла сжечь весь лагерь за мгновение. Но ты не убила ни одного человека. Почему?
– Я не богиня, Хасем. Я смертная. Не мне решать, кому жить, кому умереть. Но когда выбор в моей воле – пусть живут.
– Я так и думал. Ты не можешь быть посланницей Анубиса или Нуна, иначе ты забрала бы все жизни этих людей. Я думаю, что мой путь – рядом с тобой. Вчера я видел сон и получил благословение света. Я буду верен тебе, царевна. Я отдам за тебя свою жизнь. Клянусь!
– Я не знаю твоего пути, Хасем. Я принимаю твою клятву.
Сложно сказать, что именно видел во сне Хасем. Расспрашивать я не рискнула. Но от него веет надежностью и силой. Это я чувствую безо всяких там божественных предсказаний. А отдать страну жрецам – значит, научить таких как Хасем поклонятся всякой ерунде и тратить ресурсы на покойников. Исключительно для укрепления власти жрецов. Нет уж… Раз меня сунуло сюда – постараюсь исправить, что смогу. Пусть эти люди и полны веры в нелепых древних богов, но все они знают что такое доброта, что такое честь, что такое жизнь. Я буду с ними столько, сколько мне отпущено.
После разговора с Хасемом нам обоим стало легче. Он принял то, что я не его царевна, хотя осознание, что Инеткаус ушла навсегда, угнетало его. Зато он стал воспринимать меня не как свою возлюбленную, к которой обязательно, рано или поздно, вернется память, а как своего командира. Как владыку, которому он подчиняется. Нам стало проще общаться. И, хотя он смотрел на мое лицо с тоской в глазах, моя внешность стала для него скорее старым портретом или фотографией. Он смирился с потерей.
Я же, в свою очередь, оценила его мужество и стойкость. Принять такое было не слишком легко. И в дальнейшем наше общение протекало без особых эксцессов.
Вечером я переправила его к Сефу. Брат выделил воину большую комнату, где мы и устроили совещание. Сам хозяин дома, после разговора с Сефу, уложил вещи, собрал жену, ту самую молодую женщину, которую я напугала, и детей, и отбыл, от греха, как говорится, в удаленное поместье. Дом и несколько слуг оставил на время в распоряжении Сефу. Так мы получили максимально близкую к столице точку.