Легкое головокружение, и чувство, словно из кончиков пальцев, направленных на картину, вылетают комки пуха. Картина вновь замерла, человечек перестал двигаться. На его лице была… если это, конечно, можно назвать улыбкой, то это улыбка. Какая-то непередаваемая печаль, сквозь которую он выдавил из себя это движение лицвых мышц, не оставляло сомнений по поводу его душевного состояния. Ну и ладно. Кто я – психолог? Лицо спишу на издержки работы. Если клиент доплатит, то куплю книжку анекдотов, оживлю картину, прочитаю их писклявому, чтоб повеселился. Что с него взять?
Я вздохнул, встал и подошел к столу, налил себе стакан воды. Одной работой меньше. За сегодня я планировал сделать еще пять картин, но этот проклятый человечек меня утомил.
Взяв следующую картину, я подошел к креслу и сел в него. Осмотрев изображенную на ней сцену казни, я улыбнулся. Тут уже будет поинтереснее… И тут… что-то изменилось. Только я сел в кресло, как мне показалось, что я сижу здесь уже очень, очень давно. Но этого «давно» словно не было. Я смотрел на картину и словно не видел ее…
– Будь добр, убери ее куда-нибудь. – внезапно послышался голос. я обернулся. Одной стены моей квартиры не было, вместо нее была огромная рамка, словно для картины, через которую на меня смотрело лицо великана. На носу у великана были очки. Длинные волосы спадали с плеч. За его спиной виднелась комната с жутким бардаком художника. – Убери картину куда-нибудь. Можешь под диван. Вот так. А теперь… ну, что еще?
Машинально положив картину с креслом, я встал и подошел к отсутствующей стене. – Что происходит? – Эх, еще один… Послушай, мне надоело каждому из вас объяснять подробно, поэтому вкратце и быстро: ты – персонаж картины, я человек, который умеет их оживлять. Меня попросили освободить тебе руки. Картину ты убрал твои руки теперь свободны. Давай, садись обратно и покончим с этим. – Постой… нет! Великан вздохнул и что-то пробурчал себе под нос. А я был в полном смятении: – Нет, нет!! Это я оживляю картины! Я не могу быть… как же так? – Очень просто. Послушай меня… – Я же все прекрасно помню! Я – Александр Гринчеевский, только что закончил очередную работу! Вчера был в ресторане "Красные шишки", а сегодня вечером собирался к друзьям! Я не могу быть персонажем картины! – О господи… – великан вздохнул и поправил очки. – Да-да, рисовавший тебя художник обладал прекрасным воображением, я это вижу. Садись давай обратно в кресло и покончим с этим. В его голосе я услышал свои собственные интонации. Неужели это конец? И это все? Я так и просижу всю жизнь на диване, уставясь в потолок? А все мое прошлое – это лишь фантазия очередного художника? КАК ЭТО МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ??? – Но ведь должен быть выход… – я говорил это и сам же слышал, сколько в моем голосе безнадеги. – Нету выхода. Если попробуешь убежать, или будешь упрямиться – картину я сожгу. Давай, быстро на диван! Шмыгнув носом, я побрел к дивану. И вдруг мне стало страшно. Неужели это мои последние движения в этой жизни? А что будет, когда картина будет разрушаться? Выцветет краска, порвется холст? Что будет со мной? Ответа не было и получить его было не от кого. Сев на диван я услышал деловое: