Но это было похоже на то, как русский народ, как этнос, скатившись в яму слабости и утраты сопротивляемости по вине ложной коммунистической догматики, теперь, оказавшись в кризисе, возжелал «всего лишь сытости» и «комфорта, как на Западе», страсть к которым давно разжигалось «вражескими голосами» западных радиостанций. Ему показалось, что все хорошее и важное само собой останется, и добавится только еще лучшее.
Это стало развилкой на пути народа, и он выбрал на десятилетие неверный путь. Иное направление развития, путь к обретению вновь государственной силы – первоочередного – тогда вообще не рассматривалось, оно вызывало у всех только непрязнь. Ведь только-только позорно закончилась война в Афганистане, показавшая народу чего стоят и чем заканчиваются политические амбиции коммунистов. Армия и ее офицеры воспринимались теперь как опора ненавистного коммунистического режима. Военных в форме на улицах и в транспорте оскорбляли, никто не желал поступать в военные училища, авторитет армии и военной профессии упал вслед за коммунистическими идеалами. С другой же стороны, лидеры ведущих западных стран демонстрировали на публике исключительную доброжелательность и щедрость по отношению к стране, уступившей им в долголетнем противостоянии. Слабому и проигравшему – улыбки, сочувствие и гуманитарная помощь, – это очень цивилизованно. Такое вселяло надежду и веру в добрых и «бескорыстных» недавних врагов, не помнящих зла. Те же ощущали про себя восторг победы и готовили планы по разворачиванию вечного на этот раз «однополярного мира», их СМИ были полны презрительных насмешек над покоренным, страшным всем когда-то «медведем».
Но новые руководители России были столь же невежественны в делах переустройства страны на капиталистический лад, как и их предшественники – на социалистический. Ельцин намеренно собрал свою команду из молодых интеллигентов, не имевших ничего общего с управленцами коммунистической эпохи. То было правительство из амбициозных, энергичных «завлабов», как их в насмешку называли оппоненты, не имевших опыта управления не только государством, но даже предприятием.
Ельцин с самого начала подгонял их к реформам, делающим невозможным возврат к коммунистической системе. В частности, к ускоренной раздаче государственной собственности в частные руки. Опасность реванша Ельцин чувствовал очень остро. Она и подтвердилась через пару лет новым путчем, правительственным кризисом и «расстрелом» из танков здания парламента, где «заперлись» депутаты во главе с вице-президентом.