* * *
Остаток ужина прошёл в молчании. Только подозвали трактирщика, заказав добавку жаркого, да Эрджил потребовал себе ещё вина, чем заработал неодобрительный взгляд Паладина. Долго засиживаться не стали — наш путь длился уже без малого десять дней, и возможность провести ночь в тёплой постели выпадала за это время всего лишь второй раз. Такое следовало ценить.
Нам выделили две смежные комнаты на втором этаже — две койки в одной и три в другой. Эрджил тут же поспешил кинуть свой мешок на первую из двух кроватей; Ильдариан, мельком взглянув на меня, занял соседнюю. Мы с Верданом и Коримом расположились во второй комнате. В углу нас ждал небольшой бочонок с водой; мы быстро умылись с дороги и отправились спать. Вердан плюхнулся на свою койку первым и практически сразу же захрапел. Корим, напротив, долго ворочался с боку на бок — нервно, беспокойно — сон явно к нему не спешил. Но через какое-то время угомонился и он.
Я прикрыл глаза, привычно вслушиваясь в тишину и одновременно «ловя» окружающие меня звуки. В этот раз выбор был богат: сотрясающие стены «рулады» рыжеволосого Брата, гул голосов с нижнего этажа, на котором располагался трактир, завывания ветра под потолочными балками… Я радовался им, как дорогому подарку. Звуки не мешали мне, а, напротив, помогали, удерживая на зыбкой грани дремоты и не давая «провалиться» в сон — настоящий, крепкий. Со сновидениями…
Чем это чревато, я хорошо знал.
Да, этой ночью я мог не опасаться, что засну, и потому позволил себе по-настоящему расслабиться, блаженно продремав до утра.
Когда кромешная тьма за окном поблекла и забрезжил скромный серенький зимний рассвет, я поднялся с постели, с наслаждением ощущая себя отдохнувшим. Вердан и Корим ещё спали. Однако в планах Ильдариана было выехать с первыми лучами солнца, и я догадывался, что общего подъёма оставалось недолго ждать.
Я умылся, собрался — быстро, но без спешки, и вышел за дверь, на ходу запахивая плащ.
В нешироком коридоре и на лестнице мне не встретилось ни души. Постояльцы, должно быть, продолжали видеть сны, но вот у слуг день уже начался. На первом этаже в дальнем конце пустующего зала усердно тёрла столешницу влажной тряпкой светловолосая девушка. Заприметив меня, она испуганной птичкой юркнула на кухню, дверь которой была широко открыта. Стряпуха, видимо, уже занималась завтраком — аппетитно пахло шкварками и жареным луком, лилась вода, то и дело гремела посуда…
Через мгновение из кухни выглянул толстяк-хозяин — интересно, а ложился ли он вообще? Упреждая расспросы, я покачал головой, давая понять, что ничего не нужно, и трактирщик, поклонившись, снова скрылся в святая святых заведения. Я пересёк комнату, минуя длинную череду лавок и столов, и, толкнув входную дверь, отправился на конюшню проведать Рио.