Ввиду краткости пребывания Панкина во главе МИД, о серьёзных особенностях внешнеполитической линии говорить не приходится. Визит в Израиль и восстановление дипотношений с этой страной, а также участие в Мадридской конференции, где Советский Союз вместе с Соединёнными Штатами стали во главе процесса ближневосточного урегулирования, являлись продолжением начинаний Бессмертных. Поездка в Нью-Йорк в сентябре на сессию Генассамблеи ООН была обрамлена протокольными заездами в Стокгольм и Прагу, где Панкин раньше посольствовал. Слабость Борис Дмитриевич питал к балтийскому сюжету. Когда Госсовет СССР 6 сентября признал независимость государств Балтии, министр попенял мне, якобы я не обеспечил дело таким образом, чтобы он первым объявил об этом решении (как это я должен был сделать, не зная, что такое решение вообще готовится, оставалось за кадром).
На одной из коллегий под председательством Панкина слово взял замминистра иностранных дел по хозяйственным делам Борис Николаевич Чаплин и скучным голосом начал говорить о том, что прибалты могут начать выдвигать нам претензии по поводу собственности за рубежом, которая принадлежала им до 1940 года, могут возникнуть конфликтные ситуации и т. д. В этой связи он предложил принять решение о передаче ряда объектов, находившихся в собственности союзного МИД, их бывшим владельцам. Речь шла, в частности, о так называемой «розовой вилле», представлявшей основную ценность на территории нашего представительства при отделении ООН в Женеве. Перед заседанием я прочитал очередное высказывание литовского руководителя Витаутаса Ландсбергиса о выдвижении Советскому Союзу многомиллиардных экономических претензий за «оккупацию» Литвы на протяжении пятидесяти лет. Взяв слово, я предложил не торопиться, а решать проблемы собственности в общем комплексе вопросов, с которыми нам наверняка придётся разбираться в отношениях с балтийскими соседями. В зале коллегии возникла неловкая тишина. После паузы Панкин сказал: «Ну что же, среди членов коллегии единства нет. Вопрос отложен». После заседания более опытные люди разъяснили мне, что выступление Чаплина было инициировано министром. Так что мой волюнтаризм вряд ли понравился новому руководителю.
Острейшей проблемой для МИД СССР были нападки на него российского руководства и лично Бориса Николаевича Ельцина, избранного в июне 1991 года Президентом РФ. Ельцин время от времени говорил, что союзный МИД надо сократить в десять раз. Разумеется, это означало бы невозможность серьёзной дипломатической работы. Каждое моё сообщение Панкину о таких выступлениях Ельцина вызывало у министра заметное и вполне понятное раздражение. Однако к манёвру Панкин не был готов, предпочитая действовать напролом. Встреча в мидовском особняке на улице Алексея Толстого с министрами и представителями министерств иностранных дел союзных республик закончилась ничем. Панкин не хотел говорить о повышении их роли во внешнеполитической деятельности. Для того чтобы доказать востребованность союзного МИД, он провёл через руководство решение о его преобразовании в Министерство внешних сношений, которое занималось бы не только внешнеполитической, но и внешнеэкономической работой. Не вполне понятно, как практически неподъёмное утяжеление функций министерства могло решить политическую проблему распределения полномочий между союзными республиками во внешнеполитической сфере.