Виталий Чуркин также весьма уверенно сказал на пресс-конференции, что, может быть, вскоре будет смягчён языковой ценз для пенсионеров и решён вопрос с предоставлением гражданства родившимся в Эстонии.
Самая большая радость: вроде бы обе стороны договорились о том, что в Эстонии в новом году будет продолжена трансляция программ российского телевидения, над которыми тоже нависла угроза и что остаётся только решить финансовые вопросы. Поддержку у эстонских политиков получила и идея создания Российского культурного фонда помощи соотечественникам. Немножко увереннее почувствовали себя военные. Чуркин подтвердил, что российские войска не могут выводиться за счёт расформирования частей.
Мнение, возможно, субъективное, зато общее: первый официальный контакт с новым эстонским руководством Россия провела блестяще. Максимум доброжелательности плюс достойный и уверенный тон» («Комсомольская правда», 5 ноября 1992 года).
К сожалению, надеждам на то, что проблема русскоязычного населения в Балтии будет урегулирована быстро и цивилизованно, не суждено было сбыться.
К переговорам о выводе войск из Эстонии мне пришлось присоединяться несколько раз. Необычной оказалась состоявшаяся в этот период моя вторая встреча с президентом Эстонии Леннартом Мери. Среди бумаг, которые я изучал в самолёте по пути в Таллин, была и биографическая справка на эстонского президента. В ней я обратил внимание на то, что в середине 60-х годов Мери работал на таллинской киностудии. В 1965 году там же работал и я. (Должен пояснить, что в детстве мне довелось сниматься в кино. Сначала на Московской киностудии имени Горького у крупнейших режиссёров Льва Кулиджанова и Марка Донского, а затем и на таллинской студии, куда меня пригласил режиссёр Игорь Ельцов, родом из «русских эстонцев», то есть из тех, кто жил в стране ещё до 1940 года. Вскоре этот молодой ещё человек куда-то исчез со страниц киношной прессы.)
В начале беседы с Мери, чтобы как-то растопить лёд, я сказал: «Вы знаете, господин президент, оказывается, мы с вами работали вместе». И пояснил ему, в чём дело. Заодно поинтересовался, не известно ли ему, куда подевался Ельцов. Тут президент особенно оживился. Выяснилось, что Ельцов уже давно сбежал из Союза, работает в Мюнхене на радио «Свобода» — Мери виделся там с ним совсем недавно. Личный контакт с президентом был установлен. За беседой последовал обед, за обедом — сауна, откуда я выбрался лишь в два часа ночи.
Один из самых непростых вопросов переговоров с эстонцами — судьба советского военного объекта в местечке Палдиски, чуть ли не единственного в Советском Союзе центра по подготовке экипажей подводных лодок. Там наряду с другим оборудованием находился ядерный реактор, который необходимо было демонтировать. Эстонцы требовали, чтобы демонтаж произвели за 4 месяца. Мы настаивали: для столь сложной работы необходимо как минимум 15. Эстонцы обратились за «арбитражем» к американским экспертам. Те, не имея представления о конструкции нашего реактора, ответили «уклончиво»: для демонтажа потребуется от 4 до 15 месяцев. Спор возвращался на круги своя. Договор о выводе российских войск из Эстонии подписали лишь в июне 1994 года.