В отношениях с альянсом главным была, конечно, политика, причём не только внешняя, но и внутренняя. НАТО стало объектом острой политической борьбы у нас в стране. 1 декабря после вручения верительных грамот королю мне предстояло снять фрак, надеть свою вторую — натовскую — «шляпу» и встречать министра Козырева, который прибывал на подписание важного документа, призванного обозначить новый этап в наших отношениях с альянсом, — «Области широкого и углублённого диалога и сотрудничества между Россией и НАТО». Однако события приняли драматический оборот.
Прилетев в Брюссель, Козырев ознакомился с текстом только что принятого коммюнике министерской сессии Североатлантического совета — в нём содержались некоторые неожиданные элементы (накануне вечером о том, что они появятся в тексте, меня уведомил по телефону замгенсекретаря, о чём я немедленно доложил в Центр). Натовские министры вознамерились к своей следующей сессии (за 6 месяцев) подготовить доклад о принципах «расширения» Североатлантического альянса, то есть речь шла о возможности принятия в НАТО новых членов. То, о чём раньше говорили только в общих чертах, перешло в практическую плоскость.
Прямо из гостиной моей квартиры Козырев позвонил Ельцину и согласовал свои дальнейшие действия.
Было предусмотрено, что церемонии подписания подготовленного документа должна предшествовать встреча министра с Североатлантическим советом на уровне министров иностранных дел. Председательствовал, как всегда, генсекретарь. Находясь во вполне благодушном настроении, Клаас поприветствовал российскую делегацию и как обычно предложил прессе покинуть зал, чтобы можно было перейти к рабочему обсуждению. Козырев жестом руки остановил журналистов и к немалому удивлению натовцев прочитал им довольно обстоятельную нотацию о вреде расширения. Его выступление закончилось тем, что в сложившихся условиях Россия не в состоянии подписать документ «Области широкого и углублённого диалога». Церемония не состоялась, дискуссия была скомкана. Натовцы находились в шоке. Особенно поразило поведение американцев, которые, судя по всему, давали своим партнёрам по альянсу заверения, что «с Россией всё будет в порядке». Сразу по окончании заседания ко мне подскочил помощник госсекретаря США Кристофера и стал возбуждённо возмущаться. Я осадил его и вместе с другими двинулся к двери. В толпе у выхода я оказался рядом с самим госсекретарём. Его обычно невозмутимое лицо (Кристофера по-доброму сравнивали с Буратино) было искажено гримасой. Глянув на меня, он буквально прошипел: «За это придётся заплатить» («