Выскользнув из дома, я, задыхаясь, устремилась к лесу, не обращая внимания на сырость и грязь под ногами. Радужный шлейф простирался над моей головой, одним концом утопая в облаках, а другим — ниспадая куда-то за деревья. Я вспомнила, как Джоэл болтал, что запасливые лепреконы имели привычку закапывать под радугой свое волшебное золото.
Только добравшись до Кардинхэма, я немного опомнилась и пошла медленнее, выравнивая дыхание. Здравый смысл, проснувшись, подсказал, что Кеннету понадобится несколько часов, чтобы добраться сюда из Триверса, и что вряд ли он решился бы скакать верхом в такую грозищу. Я наверняка явилась сюда напрасно. Стоило подумать об этом, прежде чем сломя голову мчаться в лес!
«Но раз уж я здесь, не поискать ли мне хотя бы лепреконов?» — вдруг пришла озорная мысль. Свежий воздух после грозы пьянил и подталкивал на безумства. Если верить опытному Джоэлу, радугу нельзя поймать, высматривая ее за деревьями. Наоборот, нужно зажмуриться и идти спиной вперед, так как в царстве фэйри все не так, как у людей, и когда почувствуешь, что радуга близко, тогда — открывай глаза и смотри.
Заблудиться я не боялась. Кардинхэмский лес представлял собой лишь узкую полосу, отделяющую одну группу холмов от другой. Крепко зажмурившись, я сделала шаг, другой, третий… пока не услышала над ухом деликатное покашливание. А потом знакомый голос произнес с удивлением:
— Энни? Что ты делаешь?
Вздрогнув, я открыла глаза. Прямо передо мной стоял Кеннет Фонтерой… и улыбался.
Кажется, теперь я знаю, что чувствует человек, находясь внутри радуги. Ничего не изменилось, и лес стоял такой же тихий, но внезапно он словно расцвел, пронизанный радужными лучами — нежный и яркий мир вокруг нас.
Прошло некоторое время, прежде чем мы расцепили руки и смогли поздороваться нормально, то есть словами.
— Я уже не чаял тебя увидеть! — воскликнул Кеннет, и в его голосе смешались и радость от встречи, и смешливая досада, и словно приглушенная жалоба на то, что мы так долго были порознь. — Мистер Уэсли, похоже, стережет тебя, как дракон — свое главное сокровище! Он решительно дал мне от ворот поворот и не оставил ни единого шанса завоевать твою благосклонность.
— Значит, теперь каждый из нас обзавелся стерегущим драконом, — сказала я будто бы в шутку, но с тайной надеждой, что Фонтерой объяснит произошедшую с ним перемену.
Он невесело засмеялся:
— Да, только твой дракон сидит снаружи, за стенами Уайтбора, а мой — у меня внутри.
«Ох, в этом ты ошибаешься!» — горько подумала я. Мистер Уэсли по степени «зубастости» и в подметки не годился тому чудовищу, которое недавно поселилось в моей груди — где-то между четвертым и пятым ребром — и упорно точило мне сердце. Я впервые узнала, что такое ревность. Кеннет был моей первой любовью, хотя эти слова слабо передают, кем он являлся для меня на самом деле… Он был моими крыльями. Музыкой, заставляющей мое сердце петь. Огнем, согревающим каждый миг нашей будущей жизни. Te, кто говорят, что первая любовь недолговечна — бессовестно врут. По крайней мере, ко мне это не относилось.