Аудитория была набита битком, не то что в обычный день занятий. Пожалуй, это был первый раз, когда все явились, как один. Все мои однокашники благоговейно внимали речи. Так внимательно они тоже никогда еще не слушали. Во всяком случае, не лекцию.
— Вам предстоит трудиться на ниве образования! — торжественно, как будто читал проповедь, провозгласил декан с кафедры.
Витька, который даже в такой великий день не удосужился пригладить свои рыжие вихры, не выдержал: с последнего стола раздался приглушенный смех, тут же замаскированный под удушливый кашель. Все, как по команде, повернули головы назад. Галина Еремеевна по привычке погрозила недисциплинированному выпускнику пальцем, но сделала это с улыбкой, понимая, что теперь она уже не властна над нашими умами. Да и власти той было не слишком много, раз мы имели возможность ни в чем не отходить от известной традиции, жить весело от сессии до сессии.
Катя была сегодня необыкновенно хороша, и я все любовался ею. В светло-сиреневом облегающем платье, которое решилась купить после долгих с моей стороны уговоров, она казалась еще женственнее. Пепельные волосы рассыпались по плечам, на щеках играл легкий румянец. Подаренное мною золотое колечко блестело у нее на пальце. Скоро с ним по соседству должно было появиться другое — гладкое, совсем простое на вид, но тем не менее особенное, обручальное.
Я представил себе. Вот мы стоим в загсе с букетами цветов, вокруг нас друзья — несмотря на ту вечеринку, с которой все и началось, они все-таки остались друзьями. Мой свидетель — конечно же, Витька, ведь благодаря той драке с ним все и случилось. Катин свидетель — конечно же, Лена, которую я ни разу не видел в глаза, но о которой она много рассказывала.
Вокруг шушукались и посмеивались, декан недоуменно посматривал в мою сторону, но я ничего не замечал, пока до меня не дошли наконец-то его слова:
— Константин Черных, — в пятый, наверное, раз повторил декан. Засмотревшись на Катю, я ничего вокруг не видел и не слышал. Оказывается, уже вручали дипломы.
Я неловко вскочил, умудрившись при этом запутаться в ножках стула, за которым сидел, и чуть не упал по дороге к кафедре, споткнувшись о чью-то весьма предусмотрительно поставленную на моем пути сумку.
— Поздравляю, — торжественно сказал декан, пожимая мне руку. Рукопожатие оказалось очень крепким, чего трудно было ждать от человека, более чем пожилого. — И прекрасно вас понимаю, — добавил он тихо, только для меня. — Вы сделали правильный выбор, — неожиданно он плутовски скосил глаза в сторону Кати, я даже смутился. — Ваша рассеянность вполне извинительна.