— Зато у меня есть, не парься, Александр Васильевич, все будет путем! В баркасе видел — мешки лежат рядом с оружием, что мы у гвардии отобрали трофеями. Отправь казначея к моему адъютанту — тот их и передаст под расписку, а лейб-кампанцы сюда богатство сопроводят. В четырех мешках по тысяче рублей в каждом, полтинами и полуполтинами, а в маленьком мешочке еще на три тысячи рублей червонцами. Ты удивишься — но золото мои два надзирателя скопили на моей же охране, им по целой тысяче рублей червонными выплатили на каждого единовременно. Только премиальных в декабре кучу дали, как раз на твой полк бы хватило. Остальные тоже для них полагались, как только я от чего-нибудь помру — в казне коменданта серебро это хранилось. Иудины сребренники поменьше весили! Видать, у наших иуд доморощенных аппетит разыгрался.
Римский — Корсаков ахнул, офицеры, что стояли рядом и слышали разговор, обомлели, а сержант злобно выругался, поминая столичные нравы. А государь только усмехнулся и весело добавил:
— А ты прикажи деньги эти пронести перед полком, чтоб все видели — и каждого в строю пусть капралы и сержанты награждают. Нестроевым по полуполтине выдать каждому, чиновникам по рублю. А сержантам и офицерам золотом выплачивай, от червонца до трех империалов, от чина. Тебе жалую десять империалов!
Сумма немного оглушила бригадира — нет, сто рублей и для него приличная сумма, но вот откуда такие чудовищные деньги у двух надзирателей «секретного каземата»?!
Жируют в Тайной экспедиции, золотом за убийство венценосца платят. А раз так, то нет за царицей-немкой правды, раз огромными деньгами простых офицеров сманивает. Правильно его императорское величество сделал — теперь слух с быстротой молнии войска и обывателей облетит, негодование всеобщее вызывая. Да потому что Иоанн Антонович Помазанник Божий еще с малолетства, и склонять других к его убийству тоже самое, что родного отца зарезать и прилюдно о том всех известить…
Римский-Корсаков скосил глазом на супругу, Мария Семеновна, как рачительная хозяйка, всегда радушна — огромный стол был заставлен блюдами, такие яства их семья давно не кушала.
Вот только собравшимся за столом офицерам полка с супругами сейчас стало не до еды, хотя кушали весьма чинно. Просто все стали немного смущаться собственных дурных манер, увидев, с каким достоинством и умением ведет себя император за праздничным обедом в честь его освобождения из тайного узилища и дня создания Смоленского полка.
Все ожидали, что проведший в заключении венценосный узник мало знаком с правилами принятого этикета, но были ошеломлены отточенными манерами молодого монарха. А сколько интересного рассказал об обычаях в разных странах, какие блюда там подают и как их там стряпают. Все сидели молча, внимая фразам, чуть ли не раскрыв рот от изумления. Многие слова были и непонятны, и непривычны — однако императора Иоанна Антоновича хотелось слушать и слушать дальше. А в голове у Александра Васильевича промелькнула мысль: