— Господин комендант! Господа офицеры и сержанты! Капралы, солдаты и канониры в гарнизоне Шлиссельбургской крепости сейчас находящиеся! Я видел вас сегодня в бою с гвардейцами, что хотели меня, вашего законного императора убить или снова ввергнуть в страшное узилище без хлеба и воды и там умучить злой смертью!
Иван Антонович сделал паузу, внимательно разглядывая застывшие перед ним на плацу ровные шеренги из солдат Смоленского полка и местных инвалидов. В рядах последних стояли седые ветераны, немало понюхавшие пороха на полях сражений. Причем, не только последней войны с пруссаками, но походов фельдмаршала Миниха в Крым.
— А потому вы все отныне, пока здесь обретаетесь на царской службе, будете считаться Шлиссельбургской лейб-гарнизонной командой, шефом которой я назначаю… самого себя! И не сниму этой почетной обязанности. Но сделаю это только тогда, когда вы на службе оконфузитесь или нерадиво ее справлять станете! Надеюсь, что такового позора никогда не произойдет! И впредь иметь вам преимущество перед иными армейскими званиями на один чин выше, согласно артикулам предусмотренному!
Шеренги всколыхнулись, словно рябь пошла по воде. Лица всех словно просветлели от улыбок, особенно у коменданта Бередникова — в чине подполковника стать вровень с полковниками. И над строем разнесся радостный самозабвенный вопль:
— Виват! Виват! Виват!
«Надо будет на «ура» клич переделать, тем более он употребляется. А так здорово получилось, всех собрал. А на стенах сейчас лейб-кампанцы стоят — временно караул несут, пока я тут плюшки раздаю. Может, какую награду памятную придумать?»
Мысль понравилась, и несколько секунд Иван Антонович ее обдумывал. Затем озвучил:
— В память ночного боя и учреждения лейб-гарнизонной Шлиссельбургской команды, приказываю создать нагрудный знак, что будут носить с честью все чины оной. Эскиз его проработать самим чинам команды, как изготовить пробные экземпляры, а лучший из образцов дать мне для утверждения. А знамя лейб-гарнизона вышить супругам господ офицеров, и дамам с фрейлинами, при моем Дворе находящимся.
Иван Антонович остановился и незаметно вздохнул — не было печали, но придворные как снег наголову упали. Кроме супруги бригадира, пожаловали еще две жены офицеров, а фрейлиной стала юная сестра одного подпоручика — сироты они, вот и призрел.
— Дарую вам деньги — нижним чинам по рублю, капралам два, сержантам три целковых. Коменданту и офицерам последует от меня особая награда. И надеюсь на вашу преданность и храбрость. Возможно, нам снова придется принять бой! Не подведите! Крепость должна быть готова к обороне, а пушки стоять на позициях! Разойдись по командам!