Необычные платья, каждое — произведение искусства, потрясающей красоты костюмы, комбинированные, с кружевами. Но ведь Тоша никогда в жизни ничего подобного не наденет! Она очень скромно одевается, будто записала себя в монахини.
Вот жакет, такой когда-то отец подарил маме, только цвет другой и рисунок. Ничего особенного. И всего-то шестьдесят рублей!
И тут я увидел жакет необычной красоты. Шерстяной, на подкладке, с громадным воротником, который можно поднять под самый подбородок, а можно отвернуть по плечам, а можно застегнуть крест-накрест, все варианты красивы. Бежевый, с серо-розовыми, крупными, оригинально вывязанными цветами, такими же карманами.
Домой я шёл медленно. Мёрзли ноги, заледенел нос. Жарко было лишь под мышкой — сейчас одену её в красивое и тёплое! В этом жакете можно ходить и осенью, и весной, и летом, если холодный ветер, и даже зимой. Она распустит волосы, наденет красивые туфли, и я буду смотреть на неё!
Саднило в груди — она есть, я сейчас увижу её. Розовым светом плескался вокруг снег, и небо розовым светом врывалось между домами. Она улыбнётся, и розовый свет зальёт наш с ней дом.
— Здравствуй!
Я разорвал бумагу, дрожащими руками вытащил жакет, развернул. Не отрываясь смотрел на неё. Сейчас она улыбнётся, а она испугалась.
— Где ты взял деньги? — спросила растерянно.
— За «патрет», — поспешил её успокоить. — Честно заработанные. И вот ещё, надолго хватит.
— Сколько он заплатил тебе?
— Пятьсот чистыми! — воскликнул я гордо.
— Сколько?! — Она побледнела. И вдруг спросила: — Надеюсь, ты не выбросил чек от жакета, не оторвал бирку? — Она стала искать на жакете бирку, нашла, облегчённо улыбнулась. Слава богу! Поехали!
— Куда?!
— Сдадим пальто, и ты отвезёшь деньги обратно.
— Ты с ума сошла! — заорал я. — Я работал, я заработал. Это честно заработанные деньги.
— Нет, я знаю, нет!
— Что ты знаешь? — Я бросил жакет на тахту и стал вырывать у неё из рук её тужурку. — Никуда мы не поедем. Что ты знаешь? Я просидел двое суток, я честно рисовал.
— Нет!
— Что «нет»?
— Не честно. Если председатель заплатил тебе такие деньги, значит, ты не его портрет написал. Ты рассказывал про него одно, а такие деньги платят за другое. Ты художник, а не бутафор. Не нужна нам такая халтура. Это ложь! Я ещё вчера подумала, когда ты его продукты достал из сумки. Ты погубишь себя. Не хочу!
— Что ты понимаешь? — закричал я. — Жить на что-то надо? Где я возьму деньги?
— Стипендия есть.
— Позорные копейки!
— Встанешь на ноги, когда кончишь институт, а пока…
— А пока ты будешь кормить меня?! Нет!