— Тогда уходи, мне не нужны твои деньги. И эта жратва. Мне не нужен халтурщик! И подарков от тебя не хочу, пока не встанешь на ноги своими лучшими работами.
— Но почему ты должна меня кормить?! Я взрослый.
— Нет! — вырвалось у неё, она тут же поправилась: — Взрослый, только не встал на ноги. Стипендии вполне хватает. — Она надела свою тужурку. — Идём!
— Куда?
— Сдавать эту красотищу!
Я снова заорал:
— Это моё дело — сдавать или нет. Я не своровал жакет, никого не убил, я за-ра-бо-тал! Это мой труд!
— Халтура!
— Чистоплюйка! — крикнул я зло. — Неужели все вокруг живут только так, как хотят?!
— Человек должен делать то, что хочет, что считает главным! — не заметила она моей злобы. — И жить должен так, как хочет. Жизнь слишком коротка, и нельзя, понимаешь, нельзя ни под кого подделываться… Ну надену я раз, два этот прекрасный жакет, и что? Поверь, ты тут же привыкнешь и не жакет будешь видеть, а меня. — Она уже успокоилась и говорит почти нормально, только глаза у неё печальные: — Ну накупишь мне другого барахла, глупо же, ты же полюбил такую, какая есть, в одном и том же костюме каждый день, значит, тебе не нужно, и мне не нужно, правда? А тогда зачем эти лишние деньги? Жрать? И ты, и я любим картошку, макароны с сыром, оладьи, на это много денег не надо. Умоляю тебя, делай только то, что требуется твоей душе, стань художником. Вот мне подарок — твои картины!
Тоша нехороша сейчас. Без улыбки, она кажется сильно уставшей, слишком бледной, но я растворяюсь в ней и чувствую себя маленьким и всесильным одновременно. Ощущаю запах её волос, всегда, даже сейчас, зимой, пахнущих солнцем, и свежий запах её кожи. Касаюсь её лица и лепечу:
— Больше не буду… это пусть останется… спасибо… люблю. — Оказывается, вслух не произношу ни слова. Во мне, в глубине, плещутся слова, не умеющие озвучиться, я весь наполнен ими, словами благодарности, нежности: я не один в этом мире.
И вдруг вижу: уткнув лицо в воротник своей старенькой тужурки, она плачет. Я ещё в неодиночестве и не понимаю, почему она плачет. Хочу спросить, а слов нет. И меня нет, есть лишь она печальная.
— Что мне с тобой делать? — говорит она. — Я боюсь. — «Чего» — хочу спросить, она опережает меня: — Я была уверена: после этого… ты начнёшь презирать меня и уйдёшь. Так часто бывает. Первое чувство слепо. Удовлетворённое, оно быстро проходит. Мне присниться не могло, что так всё повернётся.
«Как?» — хочу спросить, но покрываюсь липким, противным потом: она принесла мне себя в жертву, чтобы у меня всё поскорее прошло, она не любит меня и никогда не полюбит. Встать и уйти. Кажется, так поступают настоящие мужчины. Не хочу же я оставаться бесплатным приложением к ней, помехой на её пути, может, она ещё полюбит ровесника и построит свою жизнь?! Что же продолжаю сидеть? Хочу перехитрить и себя и её — мол, не понимаю, о чём она?!