Я поворачиваюсь обратно к компьютеру. План действий, который я пишу предполагается для взлома зашифрованного файла. Печатание текста причиняет боль, потому что пальцы движутся не так быстро, как мой мозг, а это еще хуже, так как я временно однорукая. Я бы хотела подключиться напрямую к компьютеру, потому что он делает все намного проще, но это не суть учения.
Тем временем обсуждение имен продолжается. Это просто забавляет меня, но Девять и Три — Джордан и Гейб − похоже, наслаждаются вкусом слогов во рту каждый раз, когда разговаривают. Они всегда ищут маленькие способы бунтовать, и Один всегда предупреждает их остановиться, прежде чем они навлекут настоящие неприятности. Неприятность не в одиночном виде, а скорее в виде Мэлоуна.
− А ты, Семь? − спрашивает Гейб. − Ты это начала и еще не подобрала себе.
Закончив, я выключаю компьютер.
− Я хочу быть Софией, потому что происхождение этого имени означает «знание».
Коул посылает мне задумчивый взгляд.
− Оно подходит, так как ты самая умная.
− Да, точно, − я смеюсь, но втайне рада, что Коул думает, что я умная. Он самый умный из всех нас, по правде говоря. Не самый быстрый или самый сильный, хотя он близко подходит к обоим качествам, но он лучший стратег. И в конце концов, это самое главное. Не нужна скорость или сила, если есть мозги и планы.
Вот почему наши мозги особенные, как нам рассказывали. Наши импланты делают их превосходящими нормальные. Но трудно чувствовать себя особенным, когда нужно держать себя в тайне.
***
− Коул как Коул Говард, − говорю я. Не думаю, что он смотрел бейсбол в течение года. Наши графики стали более интенсивными. Телевизор, который мы смотрим назначается для конкретных целей.
Коул-Один, я не знаю больше, как думать о нем, открывает дверь в одно из зданий.
– Все вспоминается. Что я тебе говорил?
Вспомнится наверняка. Я делаю шаг внутрь, и на меня набрасывается тысячи несвязанных фрагментов воспоминаний. Все те разы, когда я входила в это место − уставшая, ликующая, голодная, окровавленная, разбитая, гордая и обеспокоенная − они все здесь. Бесполезные в их нынешнем виде, но все равно здесь.
Тревожность – сильнейшее из них. Это воспоминание самое последнее. Это вечер перед отъездом, когда я стояла снаружи комнаты для девочек с Коулом. Первый раз, когда я осмелилась признать, что между нами может быть большее, чем просто братская привязанность.
Я прикусываю губу, преодолевая те смелые чувства, пока голос в моей голове не шепчет имя Кайла. Встряхнув воспоминания, я хорошенько оглядываюсь. Ничего не изменилось с той ночи, когда мы выбрали наши имена. Наша маленькая общая площадь утешительно знакома.