− Убивает?
Я переворачиваю на пустую страницу в блокноте, стараясь не придавать его словам слишком много значения.
– Ест. Выживает.
− Да, но вот эти не проделывают такую уж хорошую работу, да? − он машет на рыбок в гигантском аквариуме перед нами.
Я рисую черный шар на своем листе − акулий глаз. Жаль, что это нельзя засчитать, как движение. Монро уже оценил мои технические возможности переноса объектов на бумагу, но он говорит, что мне нужно поработать над тем, чтобы вселять в них жизнь. Что бы это не значило.
− Что, по-твоему она делает не так? – спрашиваю я.
− Всё. Они не ведут себя, как акулы или... − он смотрит искоса на знак, который идентифицирует другие виды в аквариуме, затем сдается. − Или что бы то ни было. Это не их вина. Все потому, что они здесь. Их захватили в плен. Они потеряли свою акулью сущность.
Я откидываюсь назад на локти.
− Ты говоришь, как Монро. И предсказываю, что он скажет то же самое про мой рисунок — ему не хватает акульей сущности. Так тебе не нравятся аквариумы. Зоопарки, наверное, тоже тебе не нравятся?
Кайл жует губу, прослеживая контуры кривых зубов песчаной тигровой акулы.
− Я не знаю. Я понимаю, что такие места делают много для их сохранения, и это хорошо − знакомить людей с животными или рыбами, потому что это заставляет их заботиться о них. Но кажется неправильным держать существ в неволе вот таким вот образом. Это принижает то, кем они являются.
− Может быть в тех клетках у них жизнь лучше, чем была бы в дикой природе. Может быть, они не знают, что они в клетках и поэтому счастливы.
− Возможно. Возможно, мы тоже в клетках и не знаем об этом, − он ухмыляется, но какая-то тяжесть повисает в словах.
Смешно, потому что, если кто-либо из нас и находится в клетке, так это я. Больше, чем когда-либо, эта неделя заставила меня понять, в какой я ловушке.
− Ты не в клетке.
− Ты так не думаешь? – при помощи пары штрихов, он полностью переделывает голову моей акулы. Она оживает. И я вижу, что Монро имеет в виду о моем бездыханном эскизе.
− Нет, не думаю. Я думаю, что ты дикий и свободный.
Кайл смеется.
− Я не чувствую себя диким и свободным. А ты?
− Нет, но я не такая, как ты. Я больше похожа на одну из них, − показываю на акул. − Я застряла под водой, вне зависимости есть ли клетка вокруг меня или нет. Но ты больше похож на птицу. Ты можешь улететь.
− Если я птица, то кто-то подрезал мои крылья. Я никуда не улечу, − он берет мою руку, кладет ее на новый лист бумаги и начинает обводить ее.
− Но это хорошо, потому что я никуда не уйду без тебя.
Если в этих словах скрыт какой-нибудь зловещий смысл, Кайл должен был заняться актерским мастерством, а не искусством. Я не могу его понять.