В конце концов, моя потребность в информации берет верх:
– Южная станция была тем местом, куда мы планировали идти, или мы шли куда−то в другое место?
– Как уже говорил, я не знаю, что ты планировала. Мы вышли из поезда, а ты сказала, что вернешься, затем побежала в уборную. Остальное ты знаешь. Ну, или нет, но это все привело к этому моменту.
Сильный порыв ветра впивается в уши. Я видела шапку и варежки в рюкзаке, но не чувствую, что должна остановиться, чтобы достать их.
Моя шапка. Рюкзак. Тихонько повторяю несколько раз, в надежде, что смогу внушить это себе.
Я София. Только не могу с уверенностью сказать, кто такая София.
Мы дошли до конца Общества и ждем сигнала, чтобы перейти улицу по направлению к Бостонскому Саду. Машины проносятся мимо, и я борюсь с желанием встать позади Кайла, позволяя ему загородить меня от глаз. Кто угодно может быть в этих машинах. Кто угодно, вроде тех парней с Южной станции. Меня бросает в дрожь, и я натягиваю воротник куртки до подбородка.
Кайл направляется к кофейне на углу, и мы срезаем направление. Там многолюдно, но, возможно, это поможет слиться с толпой.
Прежде чем появился шанс войти, он отодвигает меня в сторону.
– Что ты сделала тогда, на Южной станции, как ты уложила этих парней, это было… – оставшаяся часть комментария повисла между нами, хрупкая и холодная как воздух.
– Я не знаю, как сделала это. Это было что−то вроде инстинкта.
– Тогда ты, должно быть, хорошо натренирована. – он отодвигается в сторону, позволяя женщине, выгуливающей пушистую собаку, пройти. – Мой папа специалист по боевым искусствам. Весь смысл тренировок в том, чтобы все это стало инстинктивным.
Его глаза исследуют меня в поисках ответов, которых у меня нет.
– Серьезно, не знаю. Полагаю, я никогда не упоминала ничего, насчет этого?
– Нет. Никогда, – а в голосе слышна обида.
Интересно, что еще я не рассказывала и почему.
– Мне жаль.
Он берет меня за руку.
– Не беспокойся об этом. Уверен, у тебя были причины. Просто хотелось бы знать больше. Тогда бы я мог бы помочь.
Его слова и нервный тон не соответствуют друг другу. Существует так много причин, по которым он может быть расстроен. И ко всему прочему, я не помню его достаточно хорошо, чтобы догадаться.
– Внутрь? – я направляюсь к двери.
Нам повезло занять пару сидений, расположенных вместе у окна сразу, как только кто−то другой встает, чтобы уйти. Я предпочла бы не сидеть рядом с окном, выставляя лицо на обозрение, но либо это, либо ничего. И ничего в пролете. Мне нужно согреться.
Кайл снимает куртку, показывая на обозрение черную футболку и терморубашку с длинными рукавами поверх нее. Это футболка с надписью «Sweet Cartwheeling Jesus». Та, которая была в тот день на башне колокольни.