Римская элита неодобрительно относилась к гомосексуальным отношениям, и за связи с малолетними римскими гражданами даже могли подвергнуть судебному преследованию. В своих «Размышлениях» Марк пишет, что желал бы положить конец ухаживанию за мальчиками.
Фронтон хотел, чтобы Марк Аврелий стал ритором. В современной американской культуре не существует прямого эквивалента этой профессии. Представьте себе юриста Лиги Плюща, который еще перед колледжем получил образование в Европе; риторика у него сочетается с литературной эрудицией и чудовищным количеством научных отсылок и таинственных слов. Посвятив риторике несколько лет, Марк решил, что не готов посвящать жизнь этому предмету.
Он пожелал изучать философию. В Древнем Риме, как и сегодня, философом считался интеллектуал, занятый сложными спорами, но кое-чем он всё же отличался от нынешних философов. В Античности считалось, что философия — путеводитель в земной жизни. Философ был чем-то средним между гуру и священником. Но философ и наследник трона в одном лице казался чем-то парадоксальным. В Риме философия ассоциировалась с оппозицией, а не с поддержкой императорского дома. Главным наставником Марка в философии был потомок человека, казненного Домицианом. Но после Нерона, Веспасиана и Домициана императоры больше не преследовали философов. Теперь, по выражению Тацита, римляне наслаждались «годами редкого счастья, когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает».
Мировоззрение Марка представляло собой эклектическое смешение разных учений, но основное влияние на будущего императора всё же оказал стоицизм — самое популярное философское течение среди римской элиты. Стоицизм учил тому, что миром управляет рациональный принцип, Логос, который распространяется на всю природу. Стремясь к добродетели, хороший человек должен жить в согласии с природой. Эту строгую доктрину смягчала вера в благой характер мироздания, которым управляет божественное провидение, а также в сознательность и благородство людей.
Стоицизм зародился в Греции. Римлянам старого времени в стоицизме нравились идеи дисциплины, а в эпоху империи — универсальность этого учения. При императорах стоицизм дарил людям мужество сопротивляться, ибо за подчинением высшей власти, говорили стоики, может последовать моральное падение. И всё же они отрицали не монархию саму по себе, а, скорее, ее деградацию, связанную со злоупотреблениями властью и т. д. Хороший император — скромный, либеральный, законопослушный, ориентированный на служение и уважающий своих подданных — мог и сам развиться в философа.