— Тебе трудно говорить? Может подать воды?
Я согласно киваю и делаю пару глотков из поданной мне чашки.
— Миша, шо с тобой стряслось? За то как тебя отделали я уже видел и имею тебе сказать шо всё будет хорошо. Никаких непоправимых последствий не произошло, и ты уже идёшь на поправку. Но за шо тебя так жестоко избили?
Я пожимаю плечами, мне и самому хотелось бы это знать.
— Ты не знаешь или не хочешь говорить?
Вот блин, доктор называется! Нет чтоб здоровьем пациента интересоваться, так он допрос ведёт как мент какой-то.
— Я не помню.
— Совсем ничего не помнишь?
Я отрицательно мотаю головой.
— А как твою маму зовут ты тоже не помнишь?
— Маму звали Вера Андреевна.
— Почему «маму звали»?
— Она умерла два года назад! — у меня опять потекли слёзы, и я начал всхлипывать.
— Семён Маркович! А у Вас таки Мишенька не плачет?
С возмущённым возгласом моя домохозяйка ловко вклинилась между мной и доктором. Начав одновременно успокаивающе гладить меня по плечам и промокать платком мои слёзы.
— Мишенька, не рви мне сердце. Не плачь за маму, она уже в раю и ей там хорошо.
Доктор возмущённо запыхтел, но смолчал. Спустя пару минут «допрос» продолжился.
— Миша, а где служит твой папа и как его зовут?
— Папа Гриша, но его убили четыре года назад.
Теперь доктор смущённо замолчал сам.
— Семён Маркович, Вы такий добрый, такий добрый, як сам доктор Айболит! Так ласково спрашиваете ребёнка, шо я прямо уже боюсь за то, как вы будете спрашивать ево не ласково.
Голос моей хозяйки прямо так и сочится язвительностью. Но доктор делает вид что не замечает этого и вскоре «допрос» продолжается. В последующие два часа я прочувствовал на своей шкуре, что означает выражение «как партизан на допросе». Но у меня есть железная «отмазка». Если я не знаю, что и как отвечать «дознавателю» то просто пожимаю плечами и говорю, что не помню.
При этом доктор почему-то смотрит на мою повязку на горле и согласно кивает. Позже я узнал, что при удушении часто случаются провалы в памяти, и чем дольше длилось удушение, тем глубже провал. Так что моё «не помню» отлично укладывается в его медицинский диагноз.
За время «допроса» мы выяснили, что скорее всего я родился в Омске, но точно этого не знаю. Но жил там несомненно, в этом я уверен. Сколько мне лет не имею понятия. Моя фамилия Лапин, это я тоже помню уверенно, но друзья зовут меня «Лапа». Папа работал инженером на заводе, это знаю со слов моей мамы, но на каком заводе он работал я не знаю. Мы жили в отдельной благоустроенной квартире, это я так же помню хорошо.
Где работала моя мама и почему она умерла не знаю. Родственников никого нет или я их не помню. Из детского дома сбежал, так как там били и отбирали еду (соврал, каюсь, вот так и рождаются легенды о невыносимых условиях для детей в детских домах).