— И каких?
Ну — держи, чёрт любопытный! И внутренне усмехаясь с чувством произношу знаменитую фразу Кисы Воробьянинова. Постаравшись вложить в интонацию всю горечь неудачливого попрошайки: — Monsieur. Je n’ai pas mangé pendant six jours.
Мама Фира потрясённо ахает. — Мишенька! Ты неделю голодал и просил милостыню? Боже! — она прижимает руки к груди. — Сейчас же пошли к столу, тебе надо хорошо питаться. А поговорить можно и за столом.
— Миша, а кроме французского какие языки ты ещё знаешь? — о-о-о! Этот доктор меня уже достал со своим «допросом». Заколебал, блин!
— Русский знаю! Могу и читать, и писать. Но где учился не помню. Наверное, в школе? — с ярко выраженной надеждой поднимаю на «пинкертона» наивный взгляд. Интересно, тебя вот сейчас кондрашка не хватит, если я скажу, а потом и докажу наглядно, что могу отлично говорить и писать по-английски. Среди немцев так вообще сойду за своего камрада в любой компании, а в Испании и в Италии мне не доставит труда пообщаться хоть с технарём, хоть с гуманитарием и мы друг друга отлично поймём. Особенно, если это будет женщина. М-мда... О женщинах мне, наверное, ещё лет восемь-десять мечтать не приходиться. Досадно, однако!
Наконец-то мы сели за стол. У меня в чашку был налит чёрный чай, в вазочке стояло варенье, насколько разбираюсь в ягодах — вишнёвое. Я не очень-то люблю сладкое, а с годами так и вовсе старался себя в сладком ограничивать. Диетолог не советовал. Но где он сейчас, тот «диетолог»? С сомнением зачерпнул варенье ложечкой. — Хм, а вкусно! — Но вот чай категорически не понравился, какой-то он пресный, ни вкуса, ни запаха. Чуть поморщился и стал задумчиво помешивать ложечкой в чашке. Сейчас бы сюда тарелочку с печеньем или на худой конец с парой круассанов и маслом. Но чего нет, того нет. Зато есть хлеб, сыр и колбаса. Особо не задумываясь приготовил себе небольшой сэндвич и приступил «к трапезе».
— Кх-м, Миша, ты меня заинтриговал. У тебя хорошее произношение, видимо был домашний учитель?
Я пожал плечами. — Не помню. Мама иногда пела, а мне очень нравилось её слушать. — я вздохнул. Действительно в «той» жизни моя мама просто обожала Мирей Матьё и её песни. И самой любимой её песней была «Каприз». Помню, как в детстве мы с мамой самозабвенно пели эту песню дуэтом. Я смахнул с ресницы слезинку и стал в полголоса напевать:
Прости мне этот детский каприз
Прости меня, и как раньше вернись...
И вдруг неожиданно для себя встал со стула и запел в полный голос:
— Pardonne-moi ce caprice d’enfant
Pardonne-moi, reviens moi comme avant