Три дня я наслаждался Одессой. Гулял по Дерибасовской, по приморскому Бульвару, по набережной Ланжерона. Сегодня с обеда я бродил по знаменитому Привозу. Что я могу за него сказать? За свою не такую чтоб уж совсем короткую жизнь я посетил немало рынков и базаров. В разных городах и в разных странах. Мне есть с чем сравнивать.
Видел и восточные базары; шумные и назойливые, такие как стамбульский Гранд Базар или каирский Хан-эль-Халилию. Бывал и в Барселоне на рынке Бокерия. Видел и просто огромные рынки наподобие пекинского Синьфади. Но Привоз — это нечто особенное. За Привоз не надо слушать кого-то, за него надо видеть самому. На него надо продавать билеты как в театр на премьеру сезона. Он того стоит. Там каждый день новая премьера!
К вечеру довольно сильно разболелось колено. Давненько мне не приходилось столько «путешествовать» пешком, и давняя травма напомнила о себе. Лёгкая тросточка, которой ранее пользовался больше «для форсу и антуража», сегодня пришлась как нельзя кстати. Да я особенно и не спешил, оберегая ногу и наслаждаясь последними минутами угасающего дня.
Вот так, вспоминая за жизнь и слегка себе напевая свернул в подворотню и тут же отметил какое-то подозрительное шевеление, замершее при моём появлении. Где-то внутри меня тревожно звякнул колокольчик. Я остановился и попытался в густеющих сумерках подворотни рассмотреть причину тревоги. «Лихие девяностые», через которые мне пришлось пройти в молодости, приучили доверять своей интуиции.
Интуиция — это не какое-то внезапное озарение, которое непонятно откуда взялось, а не что иное, как проявление того опыта, что сложился от череды подобных предыдущих ситуаций. Те бизнесмены что игнорировали свою интуицию до «нулевых» не дожили.
В подворотне подпирая стену стояли трое крепких парней, по виду так совершенно типичные гопники. Разве что вместо классических «вьетнамок» они были обуты во вполне себе приличные кроссовки. Я усмехнулся про себя. — Мода сменилась, что ли? Гопники стояли, скрывая от моего взгляда своими спинами четвёртого. И что-то мне подсказывало, что такое поведение молодёжи явно неспроста.
Нарочито хромая и тяжело опираясь на трость я медленно пошаркал через подворотню мимо подозрительной группы пытаясь разглядеть четвёртого. Но кроме юбки и босоножек ничего не увидел. Хватило и этого. Марийка! Это её босоножки. Даже если я обознался, то ситуация всё равно требовала вмешательства. Уж больно всё это походило на банальный и пошлый гоп-стоп.
Остановившись, я старческим дребезжащим голосом проскрипел: — Марийка, а ты что так поздно с кавалерами гуляешь? Вон, Галина Марковна уже обыскалась тебя и сюда идёт. Щас она вам задаст!