— Что-то я тебя Цыган не пойму, а при чём тут Сахалин?
— Жил в Одессе уважаемый гешефтмахер Иосиф Гальперин по прозвищу Йося Бриллиант.
— А! Так я слышал за него, но он вроде бы в Америку ноги сделал? Что-то у него не срослось, людей кинул на деньги. И причём тут он?
— Не, не кинул, подставили его. Люди потом разобрались и даже писали ему что претензий к нему не имеют и в Одессе ему снова рады. Но он уже умер к тому времени. Однако остался у него сын, о котором в Одессе знали и помнили. Жена Иосифа увезла сына во Владивосток к родне, где тот и вырос. Моя соседка Фира — двоюродная сестра этого Иосифа. Она переписывалась с его женой звала её с племянником в Одессу.
— А потом началась гражданская война и бардак. Если в Одессе мы помним и белых, и зелёных и интервенцию. То Дальний Восток тоже хлебнул этого дерьма по самое горлышко. И американцы, и англичане, и японцы. Вот там-то сынок Иосифа и сгинул вместе с матерью. Но уже его жена и сын остались живы. И решили вернуться на родину Иосифа. Вот только мамаша померла в дороге, а Миша доехал. И Фира его приняла, он же ей двоюродным внуком приходится. Она одинокая, а он, как ни крути, но кровь родная хоть и на четверть. Так что как видишь этот «поц» и не русак вовсе, а еврей на четверть и у него тут родни хватает.
— А то, что я тебе за каторгу рассказывал... так если у Миши, там были хорошие учителя, то меня не удивляет, что он голым кулаком печень и селезёнку порвал, подрастёт, заматереет, так и позвоночники ломать начнёт. — Цыган ухмыльнулся. — Он и на язык такой же резкий. Сегодня уже имел удовольствие наблюдать и слушать. А насчёт Отрады я с ним поговорю, объясню, что это ему не надо. Он пацанчик понятливый, не поц какой-нибудь, что только проблемы создаёт. Он поймёт, не то, что некоторые. — вор посмотрел на Стёпку и тот сжался в предчувствии скорой расправы. Но Цыган перевёл взгляд на Червонного и продолжил.
— Искать его не надо, в одном дворе живём. Правильный хлопчик, сказал — сделал. И за своих корешей зубами держится, так что пусть живёт!
— Да разве ж я за него знал? — Червонный обескураженно развёл руками. — Цыган, ты за меня знаешь, я сам беспредела не уважаю, в наших делах он только мешает. Так что к Мише теперь никаких претензий не будет, он в своём праве был, я это признаю.
— Вот и хорошо, что признаёшь, а подарок в откуп ему сам подбери, эти малолетние босяки пока и понятия не имеют за правильное уважение.
— Да уж подберу что-нибудь. — Червонный беспечно махну рукой.
— Не, ты не понял! Не надо «что-нибудь». Пацанчик петь любит. Голос пока, конечно, так себе. Но я краем уха слыхал как он за аккордеон Фиру спрашивал. Вот и подбери ему такую музыку. Только не из барахла с перекупки, а из магазина. Чтоб не один шлемазл в нём свою вещь не опознал.