Анну поразило, что самые яркие и значительные статьи Писарев написал в каземате Петропавловской крепости, где провел почти четыре с половиной года. Книги критика-демократа, одного из сильнейших и оригинальнейших умов своего времени, побуждали размышлять, спорить или соглашаться. Запомнилось его высказыванье о разных ступенях развития общества: «Только очень близорукие мыслители могут воображать себе, что так будет всегда. Средневековая теократия упала, феодализм упал, абсолютизм упал; упадет когда-нибудь и тираническое господство капитала».
Белинский отстоял дальше во времени и, казалось, должен был волновать не столь, как Писарев. Но и его Анна читала с увлечением. Она обратила внимание на следующее место в статье «Литературные мечтания»: «У нас нет литературы: я повторяю это с восторгом, с наслаждением, ибо в сей истине вижу залог наших будущих успехов. Присмотритесь хорошенько к ходу нашего общества, и вы согласитесь, что я прав… Придет время, — просвещение разольется в России широким потоком, умственная физиономия народа выяснится, и тогда наши художники и писатели будут на все свои произведения налагать печать русского духа».
Это сказано в 1834 году, думала она, когда жил Пушкин… Белинский смотрел вперед, в будущее. И насчет литературы оказался прав — хорошая, богатая она у нас. Гоголь, Гончаров, Тургенев, Толстой, Достоевский…
Статьи Добролюбова разъясняли смысл, значение романов и повестей Тургенева, Гончарова, пьес Островского, о котором она потом скажет: первый реалист сцены… В одном из томов Собрания сочинений Добролюбова увидела его стихи, удивилась: оказывается, такой серьезный и ученый критик был еще поэт… Строфу из его известного стихотворения запомнила наизусть и не раз мысленно произносила: «Милый друг, я умираю, оттого, что был я честен, но зато родному краю верно буду я известен…»
Она испытывала какую-то щемящую жалость к Добролюбову, сыну священника нижегородской церкви, разночинцу, который умер так рано — на двадцать шестом году. Так же ей было жалко и Писарева, утонувшего в 28 лет. Да и Белинский мало прожил… Отчего это, думала она, талантливые люди так быстро уходят, не задерживаются на этом свете?
До приезда Глаголевых в Зарайск, до того, как Анна подружилась с преподавателем математики реального училища и он стал помогать ее духовному, культурному развитию, она, по ее словам, «читала все подряд, и Библию, и Дарвина, историю и сказку…».
И все же к Дарвину обратилась не случайно, его труды были необычайно популярны тогда в России, и имя великого ученого, создателя теории естественного отбора, часто произносилось в среде прогрессивно настроенной интеллигенции, учащейся молодежи. Анна познакомилась с «Происхождением видов» — книгу еще в начале 60-х годов выпустил петербургский издатель И. И. Глазунов. Многое ей, конечно, было трудно понять, но, как вспоминала она потом о нелегких книгах, «не поймешь, читаешь дальше…». И основные дарвиновские идеи: о целесообразности в строении организмов, борьбе за жизнь и вызванном этой борьбой естественном отборе, об образовании высших форм животной жизни — усвоила хорошо.