и философское учение Лейбница — оно сближается с восточной философией, хотя часто опровержение воспринимали как утверждение.
Сперва автор со своим героем полагается на судьбу. Что такое этот свет, где все кажется случайным, где из-за ошибки Задига и лошадь теряет дорогу, спасаясь лишь благодаря попугаю?
Вольтер знает ответ на все зло мира классического провиденциализма (от слова «providentia» — провидение), ответ своих противников, философов Сире и вкладывает этот ответ в уста ангела-отшельника. Он звучит еще не так, как потом прозвучит формула Панглосса, но близко к ней: «Нет такого зла, которое не приносило бы добра».
Но сам автор на стороне не отшельника, а своего главного героя. «А что, — сказал Задиг, — если бы совсем не было зла и было бы только добро?»
Отшельник в ответ на этот наивный вопрос пустился в длинные рассуждения, утверждая, что это был бы другой мир, и случая не существует, так как все предопределено. Задиг собрался было ему возразить, но успел сказать только «но», как ангел (в других переводах повести — гений) уже летел на десятое небо, крикнув ему с воздушных высот: «Ступай в Вавилон!»
Задиг действительно туда вернулся, и все кончилось хорошо, как и положено кончаться в сказке. Но благополучие это иронично. Серьезен только ответ Задига на вопрос великого мага, заданный им рыцарям, состязающимся в догадливости.
Вопрос таков: «Что на свете самое долгое и самое короткое, самое быстрое и самое медленное, самое делимое и самое беспредельное, самое пренебрегаемое и вызывающее больше всего сожалений, без чего ничто не делается, что пожирает все мелкое и оживляет все великое?»
Ответы были разными: «Земля», «Счастье», «Свет».
Задиг ответил: «Время», — и разъяснил: «…нет ничего более длительного, чем время, ибо время — мера вечности, и нет ничего короче, потому что его всегда не хватает на выполнение наших намерений, нет ничего медленнее для ожидающего, ничего короче для наслаждающегося, время достигает бесконечности! в великом и длится до бесконечности в малом, люди пренебрегают им, а потеряв — жалеют; ничто не происходит вне времени, оно заставляет забывать то, что недостойно памяти, и делает бессмертным все великое».
Этот ответ направлен против Декарта и картезианства, его мог вложить в уста своего героя только автор «Опыта о нравах и духе народов» и «Века Людовика XIV», историк.
Рене Помо, говоря о реальной жизненной основе философских повестей Вольтера, их автобиографичности и самовыражении в них автора, прав, утверждая: «…мало сказать, что его протагонисты — рупоры автора. Они — это он сам. Основа его персонажей — собственная активность Вольтера, его непрекращающаяся критика…» Сюда можно добавить — активность, направленная на переустройство мира, вместо того чтобы признавать все предопределенным и не зависящим от человеческой воли и успокаиваться на том, что все к лучшему в этом лучшем из миров.