Если Вольтер не смог направить сегодняшний ход истории в лучшую сторону, ему не осталось ничего иного, как продолжать изучение прошлого, искать и находить в нем примеры для настоящего. Не случайно он возвращается к Петру Великому, принимается за капитальный труд о нем и его времени, и, конечно, не только потому, что камергер Елизаветы Шувалов убедил императрицу, не слишком интересовавшуюся литературой и наукой, поручить автору «Карла XII» написать биографию ее отца. Потому Шувалов и убеждал, что знал, как Вольтер заинтересован этой исторической личностью, этой эпохой.
Любопытно, какие материалы Вольтер просил Шувалова доставить. Он огорчен тем, что нет данных «об открытии мануфактур, речных сооружений, постройке публичных зданий, чеканке монет, правосудии, армии и флоте (в последнюю очередь. — А. А.). Одним словом, месье, обо всем том, что больше всего характеризует нацию, никому не известную». Еще более, чем когда он писал свою первую историческую книгу, Вольтера занимает Петр I как созидатель, а не завоеватель. Несомненно, он надеялся, сочиняя новый, очень серьезный труд о петровской России, что этим поможет установить мир в Европе Людовика XV, Фридриха II, Елизаветы Всероссийской.
«История Петра Великого» мира в Европе не установила, но была щедро вознаграждена императрицей. Автор получил от нее много денег и драгоценных мехов. Санкт-петербургский немецкий пастор Боппиг, позволив себе заметить, что ни одна плохая работа не была так щедро оплачена, жестоко пострадал за дерзость.
Вольтер оценил щедрость Елизаветы и, когда она умерла, написал д’Аламберу: «Смерть императрицы Всероссийской— большая потеря для меня». Скоро сменившая Петра III на престоле Екатерина II была так умна, что, покровительствуя французским просветителям, простила Вольтеру сожаление о смерти притеснявшей ее тетки мужа.
Но я уже забежала вперед. А пока в Делис не было ни мира, ни покоя, столь необходимых хозяину для этой и других его работ. Мира не было в душе Вольтера…
ГЛАВА 4
КАК БЫТЬ С ЭТИМ МИРОМ?
Снова костер. В марте 1759-го на городской площади Женевы палачом публично сожжена книга. Фамилии автора нет. Даты выхода в свет — тоже. Только в переиздании 1761 года к надписи на шмуцтитуле «Перевод с немецкого, сделанный доктором Ральфом» приписано: «с добавлениями к этой повести, найденными в кармане доктора после его смерти, в Мендене, в 1759 году от P. X.». (В расширенной 21-й главе даны и сами добавления.) Это единственное указание, что книга впервые была издана не раньше января и не позже февраля 1759 года. Ведь в марте ее уже сожгли.