Так же живучи и аббатики (конечно, они могут быть и без рясы), и дамы, выдающие себя за маркиз и добивающиеся, чтобы бриллианты с пальцев соблазненных ими простаков перешли на их собственные в так называемом свободном мире. Увы, не вывелись там и фрероны (к самому Фрерону Вольтер, возможно, был и не вполне справедлив), и мало изменилось соотношение плохих и хороших пьес в репертуаре театров.
Он стремится в Венецию к Кунигунде. Так как автору нельзя не коснуться Англии, у мнимого полицейского офицера, арестовавшего Кандида и Какамбо и выпустившего их за бриллианты, есть в Дьеппе брат, который сажает Кандида и Мартена на корабль, отплывающий в Портсмут.
Постоянное восхищение Вольтера английскими порядками на этот раз уступает место злой критике. Он сердит на страну, у которой «другой вид безумия», чем у Франции, но «эти две нации ведут войну за несколько сажен снегов в Канаде». Кроме того, автор не может простить англичанам казни неназываемого адмирала Бинга, при которой присутствует Кандид и Мартен, и объяснение сути процесса тоже направлено против войны и несправедливости.
Обозревая состояние мира, Вольтер не менее сатирически изображает и республику Венецию, где герои познакомились с ученым дворянином, синьором Пококуранте. Выясняется, что, хотя республиканцам должны нравиться свободно написанные произведения англичан, и хозяин согласен — «хорошо, когда пишут то, что думают, это привилегия человека», — «в Италии пишут только то, чего не думают»… В библиотеке Пококуранте три тысячи театральных пьес: итальянских, испанских, французских, но он говорит, что среди них нет и трех дюжин хороших.
И снова скрытая автобиографичность. Пятеро королей, среди них Станислав Лещинский, дали бедному Теодору по двадцать цехинов на платье и белье. Кандид дал ему алмаз и две тысячи цехинов, чем потряс монархов. Они сказали: «Кто же это такой?.. Этот простой человек в состоянии дать в сто раз больше, чем каждый из нас, и действительно дает».
Мне кажется, здесь Вольтер выразил гордость тем, что он сам к тому времени был так богат и щедр, превосходя своим благополучием королей.
Остается напомнить, что верный и бескорыстный Кандид все-таки женился на Кунигунде, отнюдь уже не прекрасной, и страдал от ее сварливости… Панглосс больше сам не верил в то, чему учил… Мартен продолжал считать — человек родится, чтобы жить в судорогах беспокойства или в летаргии скуки… И все они обращаются в «Заключении» к знаменитому дервишу с вопросом: для чего создан человек? Дервиш возмущается, как они смеют спрашивать, и сравнивает людей с корабельными крысами, о которых не думает его величество, снаряжая корабль в Египет. Людям остается только молчать.