.), я покажу вам завтра двадцать брошюр против него».
Все реально так же, как верна для того века справка, данная аббатиком: во французских театрах идут пять или шесть тысяч пьес, хороших из них — пятнадцать или шестнадцать.
К примеру, предместье Сен-Марсо, через которое они въехали в Париж, показалось Кандиду похожим на самую жалкую деревушку Вестфалии — Пруссии: очень точное наблюдение.
Легко угадываемыми намеками унизана чуть ли не каждая строка: то упоминается, не называемая, очень плохая трагедия Томаса Корнеля, то речь идет о похоронах Монимы — Адриенны Лекуврер. Умник, наговоривший столько дурного о «Магомете», «толстая свинья», назван прямо. Это враг Вольтера — критик Фрерон. И еще много подлинных имен: доктор теологии Гош, писатель-клерикал архидьякон Трюбле, знаменитая актриса Клерон… Упоминается война янсенистов с молинистами.
Удивительно точно показаны парижские нравы в эпизоде, добавленном в 1761 году. Кандид ужинает у дамы, которая выдает себя за маркизу де Паролиньяк.
Играют в «фараон»… Все увлечены игрой донельзя и не видят вновь пришедших. (Намек на карточную страсть Эмилии.) Но стоило Кандиду в две талии проиграть пятьдесят тысяч франков, чтобы его приняли за английского милорда. «Ужин такой же, как большинство ужинов в Париже, сперва молчание, потом невыносимый шум… шутки, большая часть которых несносна, ложные новости, глупые рассуждения, немного политики и много злословия, говорили даже о новых книгах». Вслед за тем мнимая маркиза приглашает Кандида к себе в кабинет и учит французской галантности, что приводит к его измене мадемуазель Кунигунде…
Но наряду с картиной нравов не только того времени, когда Вольтер жил в Париже, — и одиннадцатью годами позже они не изменились, — в этик главах очень много вечного, действительного для других городов, стран и эпох. Возьмем хотя бы преимущества — часто они же и накладные расходы — богатства. Громадный бриллиант на пальце Кандида и тяжелая шкатулка в его экипаже и в наши дни привели бы к нему, страдающему всего лишь легким недомоганием после дороги, не в одной Франций «двух врачей, которых никто не приглашал, несколько друзей, которые не покидали больного, двух сиделок, которые разогревали ему бульон». И все эти преувеличенные заботы не помогают, а мешают герою выздороветь.
«Вспоминаю, как я захворал в Париже во время моего первого путешествия. Я был очень беден, и поэтому у меня не было ни друзей, ни сиделок, ни докторов, и я все-таки выздоровел», — как точно это замечание Мартена для любого времени!
Так же живучи и аббатики (конечно, они могут быть и без рясы), и дамы, выдающие себя за маркиз и добивающиеся, чтобы бриллианты с пальцев соблазненных ими простаков перешли на их собственные в так называемом свободном мире. Увы, не вывелись там и фрероны (к самому Фрерону Вольтер, возможно, был и не вполне справедлив), и мало изменилось соотношение плохих и хороших пьес в репертуаре театров.