Удар достиг цели и должен был быть отражен. Разве могли католические ханжи примириться хотя бы с таким рассуждением: «Ад, являющийся одной из опор нашей веры, перестал быть таковым для многих женевских пасторов. По их мнению, люди оскорбили бы бога, допустив, что высшее существо, исполненное справедливости и благости, способно наказывать людей за их прегрешения вечными мучениями. Руководствуясь здравым смыслом, эти пасторы истолковывают те места священного писания, которые противоречат их мнениям, доказывая — не должно понимать буквально то, что оскорбляет человеческое достоинство и разум»? Ведь это было прямым выпадом против важнейшей догмы католической церкви, ее нетерпимости, и проповедью терпимости и мягкосердия.
Статья д’Аламбера посягала на сам католицизм и на чудовищные деяния его служителей и мирских правителей. Ад небесный автор толковал как земной ад. Вольтер, много раз перечитав статью в рукописи, отнесся к ней с восторгом. Он думал так же и уже давно. 24 мая 1757 года написал д’Аламберу: «Здешний (то есть земной. — А. А.) мир — это сплошной ад».
Земное толкование ада автором «Женевы» прекрасно поняли апостолы нетерпимости. Вероятно, поэтому и духовные и светские власти Франции больше всего и ополчились на автора.
Вольтер же был счастлив обнаружить в одном из редакторов и главных авторов «Энциклопедии» «действенный и воинствующий антихристианизм». Я подчеркнула это слово, потому что бившая словно бы по католикам статья задела и протестантов. Женевские пасторы оказались крайне недовольны тем, что д’Аламбер причислил их к социнианам. А тут еще вмешалась защита «порождения дьявола» — театра.
Не говоря уже о Руссо, и среди последовательных энциклопедистов нашлись противники статьи. Гримм, например, назвал ее неуместной и слишком смелой. Вероятно, он считал так потому, что новые преследования «Энциклопедии» и запрещение ее были вызваны и книгой Гельвеция «Об уме», сожженной на костре благодаря стараниям прокурора Омера Жоли де Флери, хотя автор в «Словаре» и не сотрудничал. Без всяких доказательств Дидро обвиняли в соавторстве с Гельвецием и, ополчившись больше всего на него, рассчитались с «Энциклопедией».
В воздухе слишком пахло жареным. Прежде, живя далеко от Парижа и не нуждаясь в привилегиях для издания своих сочинений, Вольтер недостаточно представлял себе, как должны были лавировать, а порой идти и на уступки те, кто выпускал пока еще подцензурную «Энциклопедию» в самой французской столице. Услышав об их мучениях и уловках, о преследованиях, которым «Словарь», и его редакторы подвергались, от своего гостя д’Аламбера, он, как только статья «Женева» была написана, стал сомневаться, что подобное сочинение разрешат напечатать.