что это новое произведение, и
не знает (иронические словоупотребления Вольтера выделены мной. —
А. А.), что она была сыграна двенадцать лет назад на маленьком празднике во дворце Станислава Лещинского. Главную роль исполняла мадам дю Шатле. Разумеется, пьеса не была такой, какой ее представил читателю Фрерон. Он схватился за эту вещь, как голодный пес за первую попавшуюся ему кость». Вольтер особенно негодовал, потому что была задета память божественной Эмилии. Вероятно, она и была автором комедии.
Но главный пафос письма не в разоблачении этой подлости. Дальше Вольтер признается: «Я люблю, по правде сказать, протягивать янсенистов, молинистов, выдающих банковые билеты за билетики исповеди, эту беду нашего века…» Затем он переходит к иезуитам и заверяет: «Я не опускаюсь до того, чтобы осмеивать брата Бертье. Я оставляю этих господ для исторической статьи, где поставлю вопросы, касающиеся Португалии и Парагвая».
Но пасквили, мелкая клевета и дрязги, не меньшая беда столетия, ранят его чуть ли не больнее, чем злая власть божьих слуг и самого бога. С горечью он называет низости Фрерона «развлечениями моей старости» и «расплатой за мою отставку».
Лейтмотив письма — как можно этим заниматься, этим увлекаться, когда родина в несчастье?
Фрерон был не пасквилянтом и клеветником, а умным и язвительным критиком другого лагеря, но направление мысли Вольтера правильно.
И нужно помнить о его темпераменте.
Не случайно он называет Фрерона худшим из рецидивистов. В том же 1759 году критик грубо посягнул на «Кандида». «Как он мог? Несчастье тем, кто противостоит множеству почитателей!» — воскликнул жестоко оскорбленный Вольтер, уже оценивший свою повесть.
С каких пор он знал сменившего аббата Дефонтена этого главного своего врага на протяжении уже четырнадцати лет и потом врага пожизненного? После yападок Фрерона на «Кандида» Вольтеру попался старый номер «Анне литерер» 1754 года. Правда ли говорил Вольтер, заявляя: «Мне сказали, что он (Фрерон. — А. А.) издавна мой враг. Уверяю, что ничего об этом не знал»?
Вероятно, согласиться было бы выгоднее для Фрерона. Но он рискнул обнародовать мнимую наивность Вольтера и доказательства того, что он много раньше был знаком с ним самим и его листком. По словам критика, Вольтер еще в Берлине распространял слухи, что Фрерон приговорен к каторге.
Тот ответил и на нападки, и на это разоблачение в 1760-м комедией «Шотландка», где вывел своего противника под прозрачным именем Флерона, изменив одну букву. Пьеса была тогда же и напечатана, и сыграна труппой автора. В другом персонаже «Шотландки» зрители без труда узнавали редактора иезуитского журнала аббата Бертье. Вольтер оказался непоследователен и не сдержал обещания атаковать духовенство только в серьезной исторической статье.