Не удивительно, что Париж уже не славил побед Фридриха II, но проклинал его за вероломство.
И как раз в это время чья-то неизвестная рука стала подбрасывать под двери самых влиятельных лиц Франции — министров, государственных деятелей, мадам де Мали — копии письма Вольтера коронованному другу, где он восторгался Фридрихом, вплоть до заключенного им предательского мира.
Вольтер тщетно пытался доказать, что многие строфы рифмованного письма ему не принадлежат. Так же бесполезны были его попытки отыскать того, кто списки письма подбрасывал: ведь неизвестная рука тянулась из Берлина и принадлежала прусскому королю.
Целью же этой коварной интриги было желание, рассорив Вольтера с французским двором, заставить его переехать к прусскому.
Фридрих, возможно, добился бы своего, и, во всяком случае, его друг и учитель либо предстал бы перед судом в Париже, чего настоятельно добивалась мадам де Мали, либо бежал бы в Брюссель, если бы не смена фавориток.
Казалось бы, раньше все обошлось. 22 августа 1742 года состоялась наконец премьера «Магомета». До тех пор ее всеми мерами тормозили, несмотря на разрешение кардинала Флери, данное после того, как в Лилле трагедия была одобрена высшими духовными лицами. Сейчас же зал Комеди франсез заполнили министры, сановники, «высший свет», и успех у первого представления был прямо-таки неслыханный. Но «Магомет» был сыгран в Париже лишь еще два раза.
Все те, кто был против религиозной нетерпимости, властолюбия, корысти, интриг, естественно, приняли «Магомета» восторженно. Но много сильнее оказались противники трагедии: тот же Дефонтен и другие. Разумеется, вся эта клика не преминула воспользоваться подкинутым и «отредактированным» Фридрихом письмом, чтобы объявить Вольтера антипатриотом.
Что же касается толкования самой трагедии, лорд Честерфильд заявил — в ней под Магометом скрывается Христос, а некий доктор Сорбонны подтвердил это утверждение тем, что в имени Магомет и имени сына христианского бога — Иезус Крист — одинаковое число слогов.
Ревнители религии и ультрапатриоты атаковали власти, и начальник полиции, янсенист, вызвал Вольтера к себе. Тот был болен, однако встал с постели и в сопровождении верной Эмилии к нему явился. Разговор оказался. настолько серьезным, что автор вынужден был согласиться, чтобы пьесу незаметно сняли с репертуара. В противном случае по распоряжению Флери старый «леттр каше», подписанный еще из-за «Философических писем», был бы применен — снова Бастилия!
Не спасли и принятые Вольтером контрмеры. Он ухитрился напечатать «Магомета» и послал экземпляр его папе Бенедикту XIV со следующим посвящением: «Главе истинной религии — произведение, направленное против основателя ложной религии». Папа не только поблагодарил автора в очень любезном письме, но и прислал ему золотую медаль со своим портретом. Недаром он был врагом фанатизма. Однако, как мы уже знаем, это не помогло.