Преодолев слабое сопротивление, мне удалось сколупнуть крышку с бочки, после чего сунуть внутрь своё раздраженное табло. Из тьмы испуганно пялились огромные желтые глазищи, правда, недолго. Спустя долю секунды откровенный страх в глазищах перешел в состояние истерического ужаса, сопровождаемого громким скрипучим воплем, от чего я, подпрыгнув на месте, с грохотом шваркнул крышку обратно, придавив для надежности руками. Бочковую сиделицу я знал.
КАК она здесь оказалась?! Почему?! С какой стати?! Я же выпустил её на волю после очень серьезного внушения на совершенно другом континенте! Куда она дела свою подругу?!
А… к черту вопросы! Эта мелкая мерзкая шмакодявка-вредительница не заслуживает ничего, кроме… точно! Как бабушки поступают с нежеланными котятами? Повторим успешный опыт! Пора и мне совершить добрый поступок, я же все-таки Герой?! Да!
И именно поэтому, нежно и плотно обхватив бочку руками, и зажимая на всякий случай крышку подбородком, понес выкидывать тару туда, откуда оно приплыла!
Сделать мне этого, конечно, не дали. При моральной поддержке паскудного Лазурного, сыплющего различными морскими положениями как из пулемета, три девицы вцепились в меня, как голодный цербер, мешая совершить благое деяние. Они пихались, хватались, тянулись, дёргали, уговаривали, а я, утомленный всеми предшествовавшими событиями, окруженный и почти сломленный происходящим, держался из последних сил, медленно шагая по доскам палубы.
Но не удержался. Коварная Саяка схватила за самое дорогое холодными руками, повиснув и не отпуская, от чего я, возмущенно заорав, уронил бочку, и, с криком «Делайте что хотите!», пошёл обиженно спать, попутно сочиняя себе ушные затычки. Последние сейчас были актуальнее всего, ведь в бочке находилась никто иная, как моя старая знакомая с самым отвратительным голосом в мире.
Хренова Мимика в бочке посреди океана! И её нашел я!!
Мимика Фуому, бард, истеричка, кошкодевочка… и ходячее проклятье для всех, кто имеет слух. Мы встречались ранее при самых разных обстоятельствах, что заставляло всерьез поразмыслить о тесноте Фиола. Как она очутилась здесь, я не имел совершенно никакого понятия, но, залепляя себе уши воском, искренне надеялся, что моему боевому гарему преподнесут урок насчет бездумной доброты!
А теперь — спать! Я слишком устал!
Эскапизм и недооценка ситуации всегда были главным бичом нашего общества. Первое чаще всего выражалось в распространенном алкоголизме, от которого человек катился до самого низа, а второе чаще всего отыгрывало чуть гуманнее, в виде кредитного рабства. Я, мудро анализировавший тенденции и первопричины из сухой и уютной конторки своего рабочего места, смог избежать этих грабель, от чего и чувствовал себя временами человеком умным и прозорливым.