Но, как говорится, и про старуху бывает порнуха. Так и случилось на этот раз. Малодушно сбежав в самый важный момент, трусливо не став эскалировать ситуацию и угнетать и так нездоровую атмосферу среди экипажа, поглощенного мыслями, как уговорить меня оставить бракованный корабль, я допустил огромную стратегическую ошибку. Мой утомленный передачей маны и половыми упражнениями рассудок решил, что Саяка Такамацури непременно расскажет в деталях остальным девушкам о том, чем так плоха Мимика Фуому и почему её срочно нужно отпустить на волю в той же бочке, ну или просто утопить.
Увы мне.
Проснувшись почти через половину суток, я обнаружил ни что иное, как спаянную коалицию из трех женщин и одного деревянного корыта, готовую всеми силами защищать от моих кровожадных посягательств упомянутую бардессу. Лидером и идеологом этой… клики, этого гнусного ОПГ и омерзительного ЖКХ выступала ни кто иная, как Матильда Шлиппенхофф во всей своей бесконечной доброте. Вставшая грудью на защиту подобранного котёнка, делавшего весьма несчастный и пугливый вид.
— Саяка, — вырвалось у меня тогда горькое, — Как ты могла. Они же нас чуть не убили! Помимо всего прочего!
— Это было давно и неправда! — отбоярилась ведьма, принимая независимый вид и отчаянно пряча взгляд.
Угу. Её купили.
— Тами?
— Мач, да сколько она съест? — справедливо заметила гномка, правда тоже отчаянно кося в сторону.
Матильда же просто задвинула бардессу себе за спину, отчаянно топорща едва прикрытую ветхой тканью грудь. Последнее сделать было несложно, зловредная кошкодевочка ни грамма не изменилась с тех пор, как я увидел её в первый раз, около таверны в деревне воинов. Мелкая, худая, большеглазая, с двумя лопухами здоровенных кошачьих ушей, топорщащихся из нечесаной копны фиолетовых волос, Мимика поглядывала на меня полным страха взглядом, держась своими худыми лапками за едва одетые бедра жрицы.
Я тяжело вздохнул, садясь на нагретые солнцем доски.
— Так, девочки, — обратился я к бунтующим, — Что происходит? Вы у меня далеко не дуры, да и я не садист какой. Довезли бы эту мышь до Заракийи и отпустили б её спокойно. Не поёт и хорошо. К чему все эти телодвижения?
— А ты точно не выбросишь её за борт? — прищурившись, спросила Матильда.
— Пока петь не начнет, не выброшу, — кисло выдавил я, — Это существо уже спасал… сколько раз? Три раза. Спасу и четвертый, только видеть её не хочу. Всё, вопрос закрыт? Утром мы прибываем в Заракийю, прощаемся с Лазурным, прощаемся с Мимикой, возвращаемся к нормальной жизни. Годится?
Девушки начали переглядываться и мяться… а я почувствовал тоску и жопу. Или тоскливую жопу. Ну в общем, то чувство, когда в принципе ничто не предвещает беды, ты получил зарплату, а жена или подруга тащат тебя в Икею, где внезапно оказывается, что твоя семья буквально на грани смерти и краха, потому что как нам жизненно необходима различная дрянь из этого магазина. От фужерчиков до стула для кота.