— Не приезжал. Так уж вышло. Если честно, мы с Макаром не так уж и близки. Я даже воспринимаю его не как брата, а как близкого родственника, ну скажем… дядю. Нет, даже не как дядю. Дядь Саша мне отца заменил, родней него у меня никого нет. А Макар… в общем, не знаю, — зажал Гена пальцами кончик носа, как делал всегда, когда волновался. Следующая стадия — это активное растирание этого самого носа, пока тот не становился ярко-красным.
— Не нервничай, прорвемся, — убрала я его руку от лица.
— Идет…
— Что?
— Я вижу Макара.
— И где он? — принялась я высматривать в толпе пассажиров неизвестно кого.
— Тише ты! — дернул меня Генка за руку, и я вспомнила, что должна вести себя скромнее, соответствовать роли сиротки.
Ради такого случая я даже выбрала из своего гардероба самое консервативное шерстяное платье непонятного серо-коричневого цвета. Когда-то мне его подарила подруга мамы, и вот сейчас это платье впервые пригодилось. Правда, поверх платья я надела пальто, которому тоже предпочитала куртки.
— Видишь брюнета в очках и кепке? Это он.
Увидела и невольно растерялась. Во-первых, Генка совершенно не был похож с братом, как небо и земля, а во-вторых, слева через все лицо у брата его тянулся шрам, который я разглядела даже издалека. Смотрелся он даже не шрамом, а изломанной глубокой морщиной, делая его лицо словно состоящим из двух половин: нормальной человеческой и устрашающе-карикатурной.
— Что у него с лицом? — пробормотала я, пытаясь справиться с удивлением и затолкать подальше нездоровое любопытство.
— Шальная юность, бандитские разборки, — быстро проговорил Гена. — Его тогда ножом полоснули по лицу, а в больницу за помощью обратиться не смог. Вот и получилось так…
Больше я ничего спросить и сказать не успела — брат Гены приблизился к нам. Одет он был в укороченную дубленку и джинсы, не считая кепки на голове. Ну да, в Питере, говорят, значительно холоднее чем у нас. А еще там сыро. Только вот в таком прикиде и со спортивной сумкой на плече брат Гены мне еще больше напомнил бандита.
— Ну иди сюда, братан, — проговорил Макар низким голосом и притянул Генку, который все продолжал нервничать и суетиться, к себе. Одарив моего рыжего друга медвежьими объятьями, брат его обратил свой немигающий взор на меня. — Вот ты значит, какая, Елена Прекрасная, — я даже вздрогнула, когда он меня так назвал. Это-то Генка зачем ему разболтал? Еще не хватало, чтоб он меня по кличке звал! А под его взглядом вдруг стало зябко. — Генка много рассказывал о тебе, — когда успел только! — но представлял я тебя иначе.