— Которой у меня нет…
— Тоже мне проблема. Возьму у соседки, я видела, как она колотила вчера дорожки.
Лиза уже свернула ковер и тащила его по полу в коридор. Рулон был длиннее ее в два раза и весил, наверное, во столько же больше. Вот же, упертая! Алексей тяжело вздохнул, поваляться в постели сегодня явно не получится.
— Там дождь моросит, — предпринял он последнюю попытку, бросив взгляд на хмурое небо и стекло окна в редких каплях.
— Моросит же, не льет. Вот тебе и моющий пылесос, — натужно рассмеялась она уже из коридора.
Иногда ему казалось, она ведет себя так намеренно, пользуется отсутствием сопротивления с его стороны. Не могла же она не знать, что элементарно не сможет поднять ковер и вытащить на улицу, и Алексей будет вынужден присоединиться к ней, подоспеть на помощь. Что это? Хваленая женская хитрость или отсутствие гибкости ума вкупе с непонятной наглостью? В такие моменты он сильно раздражался и соглашался с отцом, что эта женщина ему не пара. Правда потом быстро успокаивался, когда она, видя его раздражение, начинала активно подлизываться. Дело обычно заканчивалось близостью, и от раздражения Алексея не оставалось и следа.
— Слушай, может, сходим в театр? — крикнул Алексей.
Он сидел в кресле и читал газету, когда они все-таки выбили ковер и вернулись домой. Лиза хлопотала на кухне, занятая обедом.
— Ты хочешь? — выглянула она из кухни перемазанная мукой. Интересно, что она готовит? — Что за спектакль?
— «Тысяча девятисотый», по пьесе Алессандро Барикко, с Меньшиковым в главной роли, собственно, и единственной.
— Моноспектакль, что ли? — скривилась она. — И тебе нравится такая ерунда?
Нравилось ли ему? Скорее да, чем нет. Но дело даже не в том, что это спектакль одного актера. Алексею захотелось посмотреть, как удастся Меньшикову передать характер пьесы, которую он читал не так давно. Она потрясла его до глубины души. Легенда о подкидыше, что вырос на корабле и стал великим музыкантом, ни разу не сойдя на сушу. Он пошел на дно вместе с судном, которое признали непригодным к плаванию и взорвали. После прочтения пьесы Алексей понял простую вещь — гениальному художнику, обладающему интуицией и чувствительностью, не нужен жизненный опыт, как этому подкидышу со странным именем — Тысяча Девятисотый.
— Да, нравится, — ответил он скорее себе, но Лиза услышала.
— Хорошо, пойдем, — прокричала она с кухни. — Во сколько спектакль?
— В семь.
Он настоял, чтобы в театр она оделась нормально — красиво и женственно.
— Хорошо. Ради тебя я даже вставлю линзы, хоть и терпеть их не могу, — согласилась Лиза.