— Пузырь, вставай, завтрак на столе!
Милана с неохотой разлепила глаза и потянулась к телефону.
— Еще только девять! Совесть у вас есть? — крикнула она.
Услышала, как мама распекает папу Валеру, зачем тот будит дочь ни свет, ни заря в выходной. А он бубнит про кофе, который налил и который уже остывает. Как же это здорово и знакомо! Словно опять оказалась в детстве! Папу Валеру не переделаешь. По выходным он вставал раньше всех и готовил завтрак. Варил кофе на всю семью, смешивал его с молоком и ставил в центре стола в большом кувшине. Это его фирменный рецепт. Он не воспринимал критику от членов семьи, что кофе слишком слабый или молока в нем многовато. Если кто-то жаловался, что кофе успел остыть, так и на это у папы Валеры был заготовлен ответ. Мол, сам виноват, надо было вставать раньше. Машка любила кофе покрепче, на что он ей неизменно отвечал, что много кофеина вредно для здоровья. Поколебать его уверенность в собственном таланте приготовления этого напитка не мог никто, и именно от этого Милана приходила в восторг. Ну и еще от того, что в детстве она всегда просыпалась голодной, особенно по выходным. И заходить на кухню, где стол уже накрыт к завтраку, считала ни с чем несравнимым удовольствием.
К кофе прилагались бутерброды — с колбасой и сыром, на выбор. Больше папа Валера готовить ничего не умел, поэтому и считал, что принимая на себя обязанности повара на завтрак в выходные, позволяет маме отдохнуть от кухни.
Милана потянулась. На самом деле пора вставать. Она планировала сегодня поработать дома над рекламным слоганом. А для этого нужно провести сравнительный анализ, который требовал много сил и времени.
Завтрак прошел в непринужденной обстановке. Мама поведала о главной новости. Оказывается, Маша уже на втором месяце беременности. Значит, Милана скоро станет теткой. Рада она или нет этому событию? Точно рада за Машку, а вот насчет звания тети сомневалась. Это как-то сразу придавало солидности и ярче обрисовывало возраст. А еще в глубине души скреблась собственная ущербность, как она ни старалась закрывать на нее глаза. Ведь она старше сестры, а определенности в жизни практически нет. Той определенности, которой многие женщины уже достигают в ее возрасте — семья, дети. Даже когда она жила с Олегом, не могла считать семью полноценной, всегда ровняясь в этом вопросе на родителей. В ее возрасте у мамы уже была она и довольно взросленькая. Но за сестру она радовалась, как бы там ни было.