— Это Сале, — говорит нам наш гид Мухаммед Бен Масуд. — Он основан тысячу лет назад. А на месте Рабата тогда был лишь рибат, то есть укрепленный монастырь-крепость. Постепенно он разросся, и Сале превратился в его пригород.
Напоминаю гиду, что Сале еще в XVII–XVIII вв. был известен как гнездо корсаров, наводивших страх на Европу. В ответ Мухаммед улыбается:
— Не совсем так. Почти четыреста лет назад Рабат заселили андалусские мавры, изгнанные из Испании. Они переименовали Рабат в Сла аль-Джадид (Новый Сале) и превратили оба города в «республику Сале», во главе которой, по обычаю испанских городов, стоял выборный совет. Они ненавидели Европу, мстили ей за свое изгнание и не признавали ничьей власти. Но через пятьдесят лет они все же подчинились султану.
Мухаммед умалчивает о том, что пираты Сале и после этого продолжали промышлять, вплоть до начала XIX в., от Канарских островов до Исландии, нередко опустошая, например, берега Англии и особенно ненавистной им Испании. Но я предпочитаю не спорить с гидом, тем более что мы наконец подъезжаем к Рабату.
Автобус минует мост через реку Бу-Регрег и круто взлетает вверх по шоссе, незаметно переходящему в столичный проспект. Бу-Регрег впадает в Атлантический океан. (Его мы как следует разглядели в последующие дни.) В устье этой широкой, но сильно обмелевшей реки, на правом ее берегу — Сале, на левом — Рабат. Мутно-серые октябрьские воды Бу-Регрега перебиваются кое-где поросшими кустарником островками или коричневато-рыжими песчаными отмелями. Речные наносы еще в древности погубили здесь римскую колонию. Ее руины ныне находятся на огромном холме — из песчаника далеко от реки, когда-то протекавшей рядом. Да и Сале постигла та же судьба. Всего 300 лет назад морские корабли могли заходить в этот порт вверх по реке вплоть до городских ворот Баб Мриса. Ныне судоходство по Бу-Регрегу невозможно, а ворота Баб Мриса наполовину скрылись под песком. Сале теперь всюду отделен от реки широкой полосой пляжей и лугов.
Позднее мне удалось побывать в Сале. Старое гнездо андалусских пиратов, окруженное крепостной стеной, можно объехать на автомашине чуть ли не за полчаса. При этом на Рабат оно обращено как бы подгримированной своей стороной — безукоризненной белизной глухих стен домов, темной зеленью черепичных крыш. А внутри Сале — нечто среднее между Мединой Кайруана и алжирской Касбой: то же тяготение города к Великой мечети, к которой ведет улица того же названия, те же узкие проулки (но более чистые), то же обилие лавок и мастерских ремесленников, такое же малолюдье на улицах, как бы сохраняющих свою музейную первозданность для туристов. Объясняется это просто. Сегодня Сале — не более чем пригород Рабата, его историко-экзотическое дополнение.