С интересом вглядываюсь в обитателей медины. Они очень схожи со своими собратьями в Тунисе и Алжире. Как и там, здесь гораздо чаще, чем среди горожан Ближнего Востока, встретишь европейский тип внешности. В Рабате это можно отнести на счет большого числа потомков андалусских мавров, особенно так называемых орпачерос, на долгое время превративших «Ри-бат аль-Фатх» (Лагерь победы) эпохи Альмохадов в «пиратскую республику» Сале. Кроме того, в Рабате ислам принимали, оставаясь навсегда в Магрибе, примкнувшие к корсарам европейские авантюристы, а также те, кто иным путем не мог вернуть себе свободу. Не следует забывать, что в Рабате, как и везде в Марокко, есть и берберы. Именно берберы зената основали Сале. Но, разумеется, сейчас в столице преобладают среди берберов недавние пришельцы с гор Среднего и Высокого Атласа, Анти-Атласа и южных районов. А среди них нередки светлоглазые шатены и даже рыжеватые блондины.
Так или иначе для марокканского горожанина европейский тип не столь необычен, как для ближневосточного жителя, который по лицу и костюму сразу определит неараба. А в рабатской медине, как и в мединах других городов Марокко, не будут спешить это делать. Там подождут, пока вы заговорите. И если услышат от человека явно немарокканской наружности хороший арабский язык, то могут спросить: «Египтянин? Сириец?» На Ближнем Востоке такая ошибка исключена.
В медине, за исключением иностранных туристов, почти не видно «чистой» публики. Богатые хозяева, торговцы и адвокаты, даже те, кто придерживается старинных обычаев, давно уже переехали в Резиданс, Агдал и другие, более современные районы. А здесь толкается большей частью простой народ — ремесленники, рабочие, продавцы, приезжие крестьяне и бедуины. Очень много праздношатающейся молодежи, нс всегда знающей, куда себя девать. Подростки и молодые люди толпятся около ревущих в лавках транзисторов, обмениваются новостями, спорят, а иногда и ссорятся всерьез или же с любопытством наблюдают за чужими спорами и ссорами.
Впоследствии, проехав по стране, мы убедились, что марокканцы-горожане вообще резковаты в обращении друг с другом, да и с иностранцами. Объясняется это наплывом в города «людей из племен», среди которых очень живучи традиции былой воинственности, замкнутости и непокорности. Надо также помнить, что религиозные движения, охватывавшие Магриб в средние века, были здесь особенно суровы. Это воспитывало непримиримость и несговорчивость. А сегодня эти качества усугубляются тяжелыми заботами горожан и невозможностью для многих пришельцев с гор и равнин найти свое место в городской жизни.