Больше всего говорят об этом облике, да и вообще о взгляде на мир жителей Карфагена тех времен мозаики и фрески музея Бардо — своеобразного «тунисского Версаля», выстроенного в трех километрах от столицы великолепного дворца в мавританском стиле, когда-то бывшего загородной резиденцией тунисских беев. Весьма символично в нем сочетались в 1962 г. старина и новь: одна часть дворца была предоставлена парламенту молодой республики, другая — лучшему музою страны с ого пятью секциями: доисторической, пунической, римско-языческой, христианской и мусульманской. Но из всех собраний музея, каждое из которых заслуживает особого разговора, наиболее привлекает внимание коллекция древнеримских мозаик — крупнейшая в мире», как не без гордости сказано в местном путеводителе.
Осмотр мозаик действительно производит сильное впечатление. Почти все они выполнены во II в. н. э. В них чувствуется близость заката великого Рима и иное, не классически-античное, а более сложное, пестрое, более внимательное к деталям и более раздумчивое видение мира, скорее напоминающее византийское.
Вот, например, «Титаны в кузнице Вулкана». Мощные обнаженные атлетические фигуры и обреченные, покорные лица. Один замахнулся молотом с трудом, напрягая все силы, другой — нехотя, еле-еле, третий же вообще бессильно опустил молот и уставился на него г тупым безразличием. А вот мозаика из Дугги «Рабы, разливающие вино». Голые тела рабов кряжисты и непропорциональны, в них как бы заключена грубая, стихийная сила. А те, кому они наливают вина, — мелки, невзрачны, смотрят робко, почти боязливо. «Охотящаяся Диана» из Утики — отнюдь не красавица, а злая хищница, безжалостно целящаяся из лука в стройную газель. А веселый бог Нептун на другой мозаике печальным ликом и растрепанной бородой скорее похож на растерявшегося неудачника, не знающего, куда влечет его лодку четверка полулошадей-полурыб. И уж совсем иконописны, с остановившимися византийскими глазами, Одиссей и его спутники, слушающие пение сирен на мозаичном панно, сохранившемся лучше всех остальных. Можно отчетливо разглядеть не только завитки волос, застежки на плащах и роспись на щитах, но и оснастку и украшения корабля Одиссея.
Конечно, далеко не все из этих мозаик сейчас хорошо сохранились. Их краски, возможно, первоначально были светлее. Тем не менее не только по колориту и выбору цветовой гаммы, но и по форме рисунка, очертаниям и позам фигур, выражению лиц видно, что создателям мозаик хотелось высказать отнюдь не бездумный оптимизм и не типичное для классической античности любование красотой жизни, духа и тела человека. Нет, это искусство другого времени — эпохи пресыщенности и утомленности, уже явно знакомое с христианской идеей греховности и несовершенства человека, хотя христианство тогда еще не стало официальной религией. Но, очевидно, почти постоянная роль оппозиции по отношению к императорскому Риму способствовала более быстрому распространению христианства и влиянию его идей на местных жителей. Известно, что к концу II в. н. э. большинство их были христианами.