— Спасибо, — выпалила я, оказавшись на поверхности, рядом с Германом, пряча глаза, чтобы не видеть его недоуменного взгляда.
Зря я думала, что последнюю мою фразу он не расслышал. Судя по взгляду, расслышал, еще как.
— Повтори-ка, что ты сказала? — медленно произнес он.
— Ничего, — буркнула я, слабо надеясь, что такой ответ его удовлетворит.
— Вот, значит, какой роман ты пишешь? — Он отошел немного в сторону. — Начиталась глупых историй о кладе и решила записаться в искательницы?
Что это с ним? Никогда раньше он так не разговаривал со мной. И кто меня только за язык дернул?
— Ты хоть знаешь, что вся эта история с кладом — выдумки чистейшей воды?! — Он почти кричал. — В свое время половина поселка искали этот клад. Знаешь, сколько народу пострадало?! Некоторые даже лишились рассудка от одержимости. И ты туда же?
Он замолчал, ожидая от меня ответа. А что я могла сказать, кроме того, что хочу откусить себе язык?
Я мельком глянула на Германа и поразилась, как изменилось его лицо. Никогда раньше не видела выражения такой злости — глаза пылали, на скулах ходили желваки. Ужас! И все это из-за того, что сказала ему о кладе?
— Я пошутила, — пискнула я.
— Неужели?
В его голосе сквозила такая грубая насмешка, что я снова чуть не разрыдалась от горя.
— Пойдем, провожу тебя домой, — бросил он через плечо, отворачиваясь и демонстрируя мне всю степень своего пренебрежения.
До моего дома мы шли молча. Герман умудрился окольными путями вывести меня с базы, так что никто не заметил моего плачевного вида.
За всю дорогу он так и не посмотрел на меня ни разу. Возле калитки, опять же не глядя, бросил «пока» и ушел в сторону своего дома.
И тут я опять разрыдалась. Как же мне было плохо! Какой же покинутой всеми чувствовала я себя в тот момент.
Дома я долго пыталась вернуть себе душевное равновесие, стоя под горячим душем. Но предательские слезы никак не хотели прекращаться. Мне казалась, что я выплакала их все, наплакалась на всю оставшуюся жизнь, а они все лились и лились.
Выйдя из ванной, я забралась в кровать, до носа укрылась одеялом и уснула. Ни на что другое была просто не способна. Обида на всех и собственное горе убивали остальные чувства.
* * *
А потом я заболела. Не просто подхватила насморк, а слегла с высоченной температурой, задыхаясь от кашля.
Проспала я тогда до вечера. Когда встала, почувствовала ломоту в теле, но списала ее на боль в мышцах от непривычно подвижного образа жизни. Первые признаки беспокойства появились, когда начала подкашливать. А ближе к ночи почувствовала, как поднимается температура, и меня начинает сильно знобить. В аптечке, что прихватила с собой, был только аспирин и анальгин. Я выпила по таблетке, заставив себя проглотить кружку горячего чая, и забралась в постель. Ненадолго температура спала, и я сильно пропотела. Но буквально через несколько минут почувствовала, как она поднимается снова.