От неоднократного сбивания температуры, тело чесалось и казалось липким. Принять душ я не рискнула, обтерлась влажным полотенцем и сменила сорочку. Даже так и то почувствовала себя почти здоровой. Еще бы кашель перестал душить.
Доев мюсли, решила немного поработать. Включила ноутбук и первым делом записала стоку четверостишья, чтобы не забыть. На большее меня не хватило, сразу же заболела и закружилась голова. Решив не испытывать судьбу, отправилась в постель, прихватив стакан воды, на случай, если опять поднимется температура.
Включила телевизор и набрала папу, увидев пропущенные звонки от него на сотовом телефоне. Значит, мне не мерещилось, что звонит телефон. Дежурно отчитавшись об успехах и заверив отца, что все просто замечательно, и отдых проходит, как положено, в плодотворном труде, отключилась и почувствовала, как клонит в сон.
Проспала я почти до вечера. Проснулась, выпила горячего чаю с малиной и почувствовала, как опять ползет температура. Наверное, это нормально, что к вечеру она поднимается. Спасибо хоть целый день ее не было.
Таблетки решила не пить, пока могу терпеть. Забралась в постель, укрылась до подбородка одеялом и включила телевизор, стараясь не обращать внимания на озноб. И тут в дверь постучали. Кто бы это мог быть? И почему этот кто-то решил прийти именно сейчас, когда мне так плохо?
Стук повторился, и я, кряхтя, как старуха, выбралась из кровати, закуталась в махровый халат и поплелась открывать дверь. Очень удивилась, увидев Германа. Вот кого точно не ждала после вчерашней ссоры.
— Что с тобой? Ты заболела? — с порога спросил он.
— Ничего особенного… — В этом месте я сильно закашлялась и долго не могла остановиться, — просто поднялась температура.
— Я сейчас, — он вышел за дверь, я даже не успела отреагировать.
Температура ползла вверх, и сил стоять уже не осталось. Озноб сотрясал крупными волнами. Судя по «я сейчас» Герман планировал вернуться. Поэтому я решила не запирать дверь и отправиться в постель.
Вернулся он достаточно быстро, минут через десять, и не один. Вместе с ним пришла его мать, отчего я почувствовала жуткое стеснение. Странно даже, я не стеснялась Германа, а перед его матерью испытывала неловкость за свой вид и что встречаю ее в постели.
— Лежи, милая, — улыбнулась мама Германа, а у меня на глаза навернулись слезы. Сама, не знаю, что меня так растрогало, то, что в тяжелую минуту я не одна или то, что мама Германа говорила со мной так ласково. — У тебя сильный жар, — она потрогала мой лоб прохладной и шершавой рукой. — Когда первый раз поднялась температура?