Еще бы! Его ведь совсем недавно выводил гусиным пером Дарий. Короткое. Родное. Знакомое.
Волки.
Слышу скрип отворяемой двери и быстро прячу листок среди складок своего платья. А уже не представляющую для меня интереса книгу ставлю на место.
— Если будешь достаточно усердно заниматься, сможешь скоро сама перечитать всю библиотеку Таррума, — обещает учитель. Но я в это не верю. Не собираюсь оставаться в столичном поместье Ларре так долго.
— Продолжим? — предлагает Дарий.
* * *
С тех пор, как хозяин поместья уехал, проходит уже больше недели. Все это время за мной по поместью неустанно следуют Инне и Брас. А я нередко мстительно думаю, как было бы хорошо, если бы Ларре не вернулся живым. Если бы на войне его достаточно потрепали…
Но чутье мне подсказывает обратное. Такого человека, как норта, пленившего меня, легко не возьмешь… Слишком силен, крепок.
А главное — ему есть, зачем возвращаться. Слишком держу его я. Ведь только рядом со мной не ощущает Ларре Таррум той тяжести груза, что всегда на нем, отпускают его волнение и беспокойство.
Кому как не мне это знать…
— …Если бы не твой взгляд, можно было бы забыть, кем ты, на самом деле, являешься, — однажды вечером с тоскою говорит мне Дарий.
— А что с ним не так? — тогда я спрашиваю его.
— Такой дикий… Исподлобья. Так лишь одни звери глядят, — признается айвинец.
А мой собрат найдет покой только в лесу — с теми, кто одной с ним крови. Стая делает нас сильнее. Поодиночке наследникам великих волков не выжить…
Одиночество нас убивает.
* * *
«Бум», — громко бьют в передней часы, — «Бум!» — разносится по поместью тревожно. Не просто напев — призыв. Словно пронзительное пение медного охотничьего рога, будто долгий удар набата колокольни… Раскатистый клич схватиться за ножны, пугающе оскалить клыки. Ведь когда-то волки тоже смели держать клинки из ледяной, что айсбенгский ветер, тяжелой стали.
А у меня в руках лишь кухонный нож. Тот, что стащила тайком, пока никто не заметил. На блестяще-сверкающем лезвии темнеют мутные пятна бычьей крови. Орудие мясник не успел вымыть и вычистить, как я подобрать умудрилась. Мне повезло…
«Бум…» — доносит до меня тихое эхо.
Втягиваю ноздрями запах. Густой, словно смола, и режущий, как кислый дух трактирного спирта. Сзади раздаются громкие, уверенные шаги.
— Что это ты тут делаешь? — недовольно спрашивает Инне.
Он не замечает скрывающегося в складках моего платья серебряного блеска стали, не ощущает сквозь ткань ее пронзительного мертвого холода.
Всего одно волнующее движение. Один шумный вздох. Один удар стучащего сердца. Мои пальцы вцепляются в дерево так крепко, что ногти царапают его твердую гладкую поверхность.