— Так разбираешься в людях? — спрашивает Ильяс, прикрывая глаза от накатывающей на него слабости.
— Чтобы это понять, не нужно быть мудрецом.
— Марика, — обращается он к ней снова. — Прошу тебя, оставь меня здесь.
— Нет, — тихо говорит девушка и, почти шепча, добавляет. — Ты спас мне жизнь…
Больше она слушать его не желает.
Волкордав Марики от них отстал. Шел-шел позади и неожиданно исчез. Девушка не показывает мужчине, что тревожится, но руки ее нервно стучат по луку.
— Он найдет тебя, — обещает Ильяс.
— Угу, — бормочет хозяйка пса, не смотря на мужчину.
Они снова трогаются в путь, но только к вечеру наконец достигают деревни. К этому времени айвинец уже без сознания, и девушка едва ли не волоком тащит его тело. Ее руки и спина, жилистые, привыкшие к тяжелому труду и охоте на дичь с деревянным луком, все ноют от усталости.
С раненым мужчиной она буквально вваливается в дом знахарки, стоящий ближе всего к лесной чаще.
— Марика, — укоризненно морщится травница при виде ее мужских брюк. Она окидывает девушку презрительным взглядом, подмечая приставшую к одежде буро-коричневую грязь и тоненькие сухие веточки, застрявшие в огненных, словно закатное небо, волосах.
Но охотница выдерживает ее взгляд.
— Вот, помогите, — просит лучница.
— Принесла нелегкая же! — ругается женщина, помогая положить мужчину на лавку. — Непутевая ты девка… Один ветер в голове, дурная. Ровесницы твои вон детей уж сколько понарожали. А ты?
— Просто помогите, — повторяет Марика, скрипя зубами от досады и гнева.
Знахарка достает необходимые отвары и принимается обрабатывать рану.
— Он выживет? — решительно спрашивает девушка.
— Куда он денется! — строго отвечает жительница Ваишено. — Сколько ты его тащила… Такая неугомонная и в посмертии достанет!
Лучница облегченно вздыхает, чувствуя, как напряжение, наконец, отпускает ее.
* * *
Ларре Таррум рубит кенаром нападающих на него бергцев, ощущая, что все его лицо покрыто толстой коркой спекшейся крови, сводя до зуда кожу.
Он привычно наносит удар за ударом, с силой рассекая тела неприятелей. Воздух наполнен ярким мерзко-сладким запахом смерти, от которого у непривычного человека к горлу подкатывает тошнота, но норт почти не чует этого противного духа. Не пугают его и всюду раскиданные растерзанные тела своих людей и врагов империи.
— За Кобрин! — жарко кричат его люди.
Кровь, кровь… Всюду видна она, что зарево пожара. Ее запах разлит в промозглом воздухе, она лежит на серых камнях, выстилающих землю, рдеет пятнами на блекло-желтом песке. Горячая, жаркая…
— За Кобрин! За императора!